– Антон Генрихович! Антон Генрихович! Я просто счастлив сообщить вам, что всё улажено, и мы претензий ни к кому не имеем.

– Вы счастливы? Надо же! А я вот нет!

– Почему? – мэтр произнёс это, вытянув губы трубочкой.

– Ладно, свободны, Марк Захарович.

Магомед всё писал.

– Магомед! Ты что, явку с повинной мне пишешь? – спросил Шелестов со смехом.

– Очена трудна! – ответил тот.

– Почему же? Русский язык в школе не учил?

– Зачем так гаваришь? Учил! Просто, здесь очень мынога букаф!

– Букаф? Любопытно! Дай – ка посмотрю, что ты написал.

Магомед через стол протянул ему листок.

Антон взял лист. Из всего, что он продиктовал продиктовал ему, было написано только «начальнику 96 отделения милиции г. Москвы», и всё. Было полно ошибок, буквы лезли в разные стороны, были разного размера, и выглядели так, как – будто тряслись в ознобе.

– Ладно! Я переживу! – Шелестов аккуратно сложил вчетверо листок, и сунул в папку.

– Все свободны!

Кавказцы во главе со стариком быстро покинули помещение.

С грохотом отодвинув тяжёлое кресло, Тихон Заиграев, доселе, так и ни разу не поднявшийся со своего места, встал во весь свой богатырский рост и зевнул, широко раскинув мощные руки в разные стороны. Затем подошёл к Антону, собиравшему свои бумаги в папку. Аккуратно завернув ещё и в чистую бумагу целлофановый свёрток с финкой, Шелестов осторожно засунул его себе во внутренний карман куртки.

– Дык, ну ты даёшь начальник! Здорово ты с ними разобрался! Как мы можем тебя отблагодарить!

– Ну, надо же! И вы туда – же, товарищ Заиграев! Я взяток не беру!

– Дык, вы нас от неприятностей освободили, я просто хотел, так сказать…

– Отблагодарить! – со смехом закончил за него фразу Антон.

– Ну, да!

– Нет! Ничего не надо! Адрес ваш я успел в объяснении записать! Пригодится.

С грохотом отодвинув кресло, с места поднялся Сидор Заиграев, а затем подошёл к брату и стал с ним рядом. Он был просто великан. Почти двухметрового роста, он был выше и шире в кости брата.

Покончив с формальностями и пожав руки старателей, больше похожие на лопаты, Шелестов вместе с милиционерами покинул гостиницу, когда часы уже показывали полночь.

Ночь прошла без особых происшествий, и наступивший новогодний день Антон встретил в большой мягкой постели Оксаны.

Новый 1986 год.

Время течёт быстро. Со дня убийства Антонио Гонгора прошёл месяц, и шум и страсти вокруг дела улеглись, кураторы из ГУВД, прокуратуры и комитета стали появляться всё реже и реже. Наступил Новый год. Антона стали постепенно загружать заявами с его земли, Борька Гудков улетел в Новосибирск на задержание. Казалось, жизнь вошла в своё привычное русло. Однако Шелестов продолжал отрабатывать список телефонов из записной книжки убитого военного атташе. К тому же, указание прекратить отработку этих фигурантов он от руководства не получал.

Следователь – важняк Вайс позвонил, как только Антон вошёл к себе в кабинет.

– Да, слушаю! – Шелестов поднял трубку.

– Шелестов, здравствуй! Это Вайс Анатолий Аркадьевич! Узнал?

– Ещё бы!

– Слушай, вот какое дело. Я принял решение о проведении следственных мероприятий по адресу жительства семьи Гонгора, и мне крайне важно, чтобы в это время в квартире был Марио. Можешь устроить? Не хочу задействовать другие службы, если ты меня понимаешь.

– Так точно! Анатолий Аркадьевич, я постараюсь всё устроить.

– Ладно, как будешь готов, дай знать.

– Хорошо.

– Счастливо тебе, опер.

Задание, прямо скажем было, сложным. Единственное, за что, Антон мог ухватиться, это за то, что тогда, во время первого своего посещения квартиры Маргариты Сергеевны Гонгора, он с ней проговорил по – душам почти четыре часа. Это было много. По делу, информации он тогда почти не получил, но вот о семье Гонгора некоторые выводы были сделаны.

В настоящий момент надо было придумать что-то такое, чтобы Маргарита Сергеевна ему поверила, и Марио был бы дома. В свою очередь, она ведь должна была настоять на его приезде. Где Марио снимал квартиру, с кем проживал, и сколько у него было съёмных квартир – на этот вопрос ответить было невозможно. К тому же, никаких заданий по установлению мест пребывания Марио вне его работы в СЭВ36, никто из оперативной группы по раскрытию убийства его отца не получал. Это Шелестов знал точно.

Итак, надо было импровизировать.

– Алло! Маргарита Сергеевна! Здравствуйте! Это Шелестов Антон Генрихович из 96 отделения милиции! Я месяц назад был у вас.

– Я вас узнала, молодой человек! Что вы хотели?

– Узнали? Хорошо! Вот какое дело, Маргарита Сергеевна! По делу вашего а я получил важную информацию, и в настоящий момент нахожусь в некоторой растерянности!

– Вас и всю вашу милицию можно поздравить с тем, что вы нашли убийцу моего а?

– Нет, нет, убийцу мы не нашли, я совсем о другом. Мне крайне важно переговорить с вами и Марио. Можно у нас в отделении милиции, а можно у вас дома, всё равно!

– Раз так, тогда я могу сейчас к вам приехать?

– Нет, нет, сейчас я не могу! А вот завтра, с утра, часов в девять, я могу быть у вас быть дома!

– Договорились, Антон Генрихович, мы с сыном будем вас ждать у нас дома.

– Договорились!

Конец первой части.

Часть 2

«Шрамы, которые оставили близкие люди, не залечит никто. Они знали, куда бьют…».

Аль Пачино.

Обыск в квартире Маргариты Гонгора.

Одним из важнейших мероприятий по изобличению преступника в совершении преступления является проведение обыска. Процедура малоприятная как для граждан, так для и сотрудников милиции, но необходимая. Кому может нравиться копаться в грязном белье в шкафу и выяснять у присутствующих, кому оно принадлежит или разбирать мусор, вываленный на газету из мусорного ведра на кухне в поисках спрятанных улик?… Правильно, никому!

Особое отношение к проводимому обыску у понятых. Во-первых, в силу процессуального положения гражданина привлекаемого в качестве понятого, который по закону обязан следить за правомерностью действий сотрудников правоохранительных органов при проведении обыска, во-вторых, в силу искреннего любопытства: как живут люди. Антон часто замечал совершенно разное, можно сказать полярное отношение граждан, выступающих понятыми при производстве обыска, например, у соседей, с которыми «бок – о – бок», прожили длительное время и ставшими практически чуть ли не родственниками. Или, например, если соседи находятся во враждебных отношениях, или, имеют разный социальный статус. Да и реакция понятых на изымаемые предметы и вещи неоднозначна. Порой, доходило до анекдотичных случаев. Как-то раз при производстве обыска Шелестов нашел обручальное кольцо одного из молодых супругов, случайно потерянное в их же квартире и послужившее причиной развода (жена обвинила а в том, что он его пропил). В другой раз, на антресолях обыскиваемой квартиры Женька Малышев нашел пачку пикантных фотографий хозяйки этой самой квартиры, недавно вышедшей за, мягко говоря «в неглиже» с неизвестным мужчиной. Ситуация была не простая для всех присутствующих, особенно для новоиспеченного а, поскольку неизвестного как раз и искала милиция, и знакомство с которым хозяйкой отрицалось напрочь. Как говориться: «Чудны дела твои, господи!».

На следующий день Шелестов приехал к дому Маргариты Сергеевны Гонгора к девяти утра. С ним была оперативно – следственная группа Октябрьского РУВД г. Москвы, один из сотрудников Октябрьского отдела КГБ, во главе со следователем – важняком прокуратуры г. Москвы, Вайс Анатолием Аркадьевичем, потому что по закону при раскрытии преступления следователь прокуратуры является старшим группы.

Шелестов, исполняя отдельные поручения Качан, не мог даже предположить, что он хотел там найти и поэтому терялся в догадках. Любимая поговорка следователя – важняка: «Любая версия, даже самая невероятная, имеет право на жизнь и может быть опровергнута только фактами», была в действии.

В этом мероприятии Антону отводилась небольшая роль: во – первых он должен зайти в квартиру сам и обеспечить вход группы, так, чтобы для семьи Гонгора это было полной неожиданностью, во –