меня взглядом, каким обычно смотрят на хрупкий, готовый разлететься от одного чиха предмет:

– Вы уверены?

Мыш издал негромкий скулящий звук.

– Я не собираюсь предпринимать никаких крайностей, – заверил я ее. Во всяком случае, пока я действительно не собирался. – Мне просто нужно немного собраться с мыслями.

– Ладно, – вздохнула она. – Пошли, Мыш.

Мыш обеспокоенно посмотрел на меня, но послушно затрусил за Молли вверх по лестнице.

Я отправился в ванную, разделся и забрался под холодную воду. А потом постоял под душем, пытаясь думать.

По большей части в голову лезли мысли о том, как сладки были губы у Сьюзен. Я подождал, пока ледяная вода не понизила интенсивность этих мыслей до приемлемого уровня. Потом поразмышлял над предостережением Ваддерунга насчет Красной Коллегии.

В свое время я имел дело с разными очень крутыми типами. Однако среди них не имелось ни одного богоподобного существа – или их потомка, или кем им там приходились Повелители Внешней Ночи. Таких нельзя просто вызвать на прямой поединок и победить. Конечно, я тоже не лишен кое-какой силы. Черт возьми, да я, будучи в хорошей форме, вполне могу претендовать на место в первой двадцатке или тридцатке чародеев планеты – принимая в расчет чистую магическую силу, конечно. Да и опыта и мастерства у меня только прибавлялось. Дайте мне еще пару сотен лет – и я смог бы поспорить за место в первой тройке.

Разумеется, если Марконе прав, мне такие вершины не светят. А уж этот хищник – повелитель каменных джунглей – вовсе не дурак. Честно говоря, я сказал бы, что шансов пережить два или три следующих дня у меня почти нет.

Я не мог бросить вызов боссам Красной Коллегии и победить.

Но у них в руках моя девочка.

Я знаю. То, что эта девочка была именно моей, не должно иметь значения. Мне полагалось впадать в ярость из-за любой девочки, попавшей в лапы к этим монстрам. И все же разница имелась. Мэгги – моя дочь, и это чертовски много для меня значило.

Я стоял под душем до тех пор, пока холодная вода не заглушила все гормоны, все эмоции и всю бездумную жажду крови за кровь. Подумав еще немного, я решил, что у меня есть три возможных варианта действий.

Враг силен. Значит, я мог бы выйти на поле боя, собрав под свои знамена как можно больше сил. Я мог бы мобилизовать всех друзей, всех союзников, всех потусторонних существ, кто хоть чем-то мне обязан. Любая помощь могла бы сыграть роль в битве – а я не сомневался, что наше противостояние выльется в битву эпического масштаба.

Проблема заключалась в том, что единственные, кого я мог бы привлечь на помощь в этой отчаянной битве, – мои друзья. И мои друзья погибли бы. Мне пришлось бы использовать их в качестве живого щита, а я не питал сомнений насчет того, чего это будет стоить. Мои друзья погибли бы. Большинство из них. Черт возьми, возможно, даже все, да и я вместе с ними. Возможно, мне удалось бы прорваться к девочке и уйти с ней, пока друзья будут отдавать за это свои жизни. А что потом? Провести остаток дней в бегах с Мэгги? Вечно в оглядке, нигде не задерживаясь дольше пары дней?

Второе, что я мог бы сделать, – это перевести конфронтацию в какую-нибудь другую плоскость. Изыскать способ подобраться к девочке поближе, схватить ее и исчезнуть, избежав обреченного на провал первого пункта предыдущей программы. Опять-таки и жертвовать друзьями не пришлось бы.

Но конечно, чтобы добиться такого результата, мне пришлось бы изыскать способ сделаться умнее и хитрее существ, обладающих тысячелетним опытом конспирации и подрывной деятельности. Не будучи ужасно умными и осторожными, они просто не смогли бы выжить в агрессивном окружении таких же хищников. Вот хорошо было бы, если бы удалось грохнуть по башке пару часовых, переодеться в их форму и пробраться в тыл врага с друзьями – Трусливым Львом и Железным Дровосеком. Только сомневаюсь, что все вышло бы так просто.

(Себе-то я отвел роль Страшилы. И то верно: будь у меня мозги, я бы придумал план получше.)

Короче, открытая потасовка с командой всех звезд представлялась мне плохой идеей. Скорее всего, она не сработала бы.

Но и скрытое проникновение в сердце Красного королевства – идея немногим лучше. И тоже вряд ли сработает.

Значит, остается третий вариант. Немыслимый вариант. Вернее, он был немыслимым всего несколько дней назад. До того, как я узнал, что я отец.

Моя карьера чародея получилась, скажем так, довольно активной. Мне удалось надрать задницу многим чертовски сильным тварям. И по большей части я выходил из этих передряг целым, а на память о тех случаях, когда мне это не удавалось, остались шрамы – и телесные, и всякие другие. Многие крупные игроки видели во мне оружие страшной разрушительной силы.

Некоторые предлагали мне силу.

Огромную силу.

Я имею в виду, если бы прямо сейчас я собрал все доступные мне резервы – не принимая в расчет ярлычки с ценами на них, – это, вполне возможно, изменило бы расклад сил в игре. Это сделало бы меня на порядок круче, чем обычный отчаянный, дерзкий молодой чародей. Это придало бы моим способностям и силе такую интенсивность, такую глубину и такой размах, о которых я раньше и мечтать не мог. Это подарило бы мне шансы рассчитывать на помощь новых союзников. Это дало бы в мое распоряжение почти неограниченный арсенал, предоставило бы возможности, которых раньше для меня просто не существовало.

Но что потом?

Мне не пришлось бы пускаться в бега вместе с Мэгги, чтобы защищать ее от монстров.

Я сам стал бы монстром.

Может быть, не сразу. Даже не за одну неделю. Но рано или поздно то, что я приму, изменит меня. И я, возможно, не буду возражать против этого – если вообще замечу, что происходит. Такова природа этой силы. Ты не ощущаешь, как она тебя меняет.

Ничто не предупредит тебя о том, что душа твоя почернела.

Вариант номер три имел одно общее свойство с первыми двумя: я бы его не пережил. Во всяком случае, не как человек, каковым я сейчас являюсь. Тот, кто пытался сделать мир хоть немного светлее и безопаснее. Тот, кто пытался помочь, пусть это и не всегда получалось. Тот, кто верил в такие понятия, как семья, ответственность, любовь.

Но Мэгги, возможно, останется жива. Если я, конечно, сделаю все как надо. Жива, однако останется сиротой.