ДОПОЛНЕНИЕ

ИЗ ГАЗЕТЫ HAAGSCHE COURANT, 17 ОКТЯБРЯ 1995 ГОДА

Пётр Боярский, создатель, начальник и научный руководитель Морской арктической комплексной экспедиции (МАКЭ):

«В детстве я перечитал все книги о первопроходцах и исследователях Арктики, которые только нашел в нашей библиотеке. Потом, когда я учился на физика-ядерщика, одним из моих наставников был известный писатель, автор книг, посвященных освоению Арктики. Я всегда хотел этим заниматься, и сейчас это стало главным делом моей жизни». Пётр Боярский (р. 1943) возглавляет российскую экспедицию на Новую Землю. Боярский интересуется историей памятников промышленности и инженерной мысли. Поскольку он отказался вступить в Коммунистическую партию, власти долгое время не обращали внимания на его идеи. Всё изменилось после перестройки, когда Министерство культуры обратило внимание на промышленную археологию. Боярскому, который называет себя «дипломатическим танком», удалось заставить бюрократию работать: «В 1986 году мы собрали команду ученых для исследования кирпичных памятников в Арктике. В 1987 году была организована поездка на остров Вайгач. Спустя два года я осознал, что кирпичные постройки – слишком узкая тема. Я решил, что экспедиция должна изучить все аспекты истории Арктики. Поэтому я привлек ученых из нескольких смежных областей. Все они высококвалифицированные специалисты. Нам удалось создать очень сильную и сплоченную команду». Экспедиция получила название МАКЭ, что расшифровывается как Морская арктическая комплексная экспедиция, и ее работу планируется продолжать и в дальнейшем. Начиная с 1986 года MAКЭ обнаружила и исследовала более 2000 объектов, представляющих культурно-исторический интерес. MAКЭ старается сохранить все следы человеческой культуры, и в том числе сооружения, которые использовались при ядерных испытаниях в период с 1954 по 1990 год на острове Южном архипелага Новая Земля.

Марк Глоцбах

ИЗ ГАЗЕТЫ HET PAROO, 17 ИЮНЯ 2000 ГОДА

АРХЕОЛОГИЯ И ПОЛИТИКА ВАДИМА СТАРКОВА

В 1970 году Вадим Старков (р. 1936) проводил раскопки поселений каменного века на Урале. Затем последовала экспедиция в Мангазею, русскую торговую факторию XVI века (позднее использовавшуюся также нидерландскими и английскими купцами) на реке Таз. «Вадим, – сказал ему директор института, – у тебя еще нет темы для диссертации. Почему бы тебе не поехать в Сибирь?» Потом, когда Академия наук решила провести раскопки на Шпицбергене, директор сказал: «Вадим, ты наш эксперт по Арктике, ты и займешься». Старков объясняет, что норвежцы, убежденные, что Шпицберген – это и есть Свальбард из легенд о викингах, преследовали в своих исследованиях политические цели. Они организовали обширные раскопки, чтобы доказать, что викинги первыми пришли на Шпицберген. «Но что они нашли?» – спрашивает Вадим. И сам же отвечает: «Русские охотничьи лагеря. Да, под одним из лагерей они обнаружили шахматную фигуру, которая, как они утверждают, могла принадлежать только викингу». Норвежцы строго следят, чтобы никто не проводил раскопок, не получив от них разрешения, – говорит Старков. Ему позволено исследовать только русские лагеря. Даже если нидерландский объект разрушается у него на глазах, он не может ничего касаться, поскольку иначе у него будут проблемы с губернатором Шпицбергена, который управляет островом от имени Норвегии. Но, по словам Старкова, ни Кремль, ни Академия наук никогда не просили его исследовать что-либо по политическим мотивам. Недавно исследования Старкова финансировал ветеран Северного полюса Дмитрий Шпаро, который попросил его отыскать останки русских путешественников в Якутии, чтобы можно было восстановить их лица.

Тео Тобош

Глава 8

В поисках Виллема Баренца

ДНЕВНИК ПИТЕРА ФЛОРЕ

25 августа 1995 года, пятница

Море было совершенно спокойным, и под низким пасмурным небом царило полное безветрие. Экипаж на палубе готовил к спуску плашкот – моторный бот, который доставит нас на берег. Рядом лежали сложенные штабелем доски. Мы погрузили их на борт в Архангельске, чтобы использовать здесь, в заливе Иванова. Досок оказалось так много, что плашкоту предстояло сделать две ходки. В первую ходку на берег высадилась вся партия, которой предстояли поиски захоронения: Евгений, Константин, Николай, Виталий и мы с Джорджем. Всем нам пришлось надеть спасательные жилеты, которые лежали в носовом кубрике. К каждому жилету был прикреплен маленький фонарик, довольно небрежно припаянный к батарейке короткой тонкой проволокой. Интересно, подумал я, неужели эта конструкция в самом деле сработает, если я свалюсь в воду? Но потом я сообразил, что долго работать ей так или иначе не понадобится. Упав за борт, ты уже через несколько минут умрешь от переохлаждения – температура воды немногим выше нуля. Возможно, поэтому при отъезде из Архангельска нам подарили маленькую деревянную птичку с хрупкими крыльями, сделанными из щепок, – она должна приносить удачу. Как объяснил нам Юрий, это традиционные поморские сувениры, которые вырезают из березы.[59]

Боярский устроил из нашего отъезда целое представление, приосаниваясь всякий раз, когда кто-нибудь собирался его фотографировать. Команда спуститься в плашкот поступила так внезапно, что я забыл воздушного змея и камеру для аэрофотосъемки, но всё-таки успел натянуть болотные сапоги, поскольку подозревал, что часть пути придется идти по воде. Несколькими днями ранее у каждого из нас была возможность выбрать: резиновые болотные сапоги с высокими голенищами или невероятно нелепый резиновый костюм с бахилами и длинным зеленым плащом. Это снаряжение российской армии, но выглядит оно так, словно сошло со страниц научно-фантастических романов 1950-х годов. Оно хранилось в громоздких ящиках, проложенное листами вощеной бумаги и щедро присыпанное тальком. Весило всё это немало, но выглядело очень прочным и надежным. Я спустился по веревочной лестнице с борта нашего стального судна в плашкот. Все уже сидели на скамьях вдоль бортов, а посередине были сложены доски, брус и листы фанеры.

Сквозь висевшую в воздухе изморось мы направились к берегу. Боцман с густыми черными усами стоял, расставив ноги, на корме, крепко удерживая руль одной ногой. Матрос, лежавший на спине в люке машинного отсека, управлял работой дизельного мотора вставленным куда-то гаечным ключом. Наш напоминающий баржу красный плашкот деловито пыхтел, испуская клубы густого черного дыма. Те, кто остался на борту судна, становились всё меньше и меньше, медленно растворяясь в мокрой липкой пелене. В нескольких сотнях метров от нас из воды появились две моржовые головы: заметить мы их успели, но, прежде чем нам удалось их хорошенько рассмотреть, они скрылись в волнах. Берег стремительно приближался: впереди была