чемодана для оказания первой помощи и старается догнать парамедика в зеленых брюках, который уже опустился рядом со мной.

У меня кружится голова, а перед глазами темнеет. Но мне нельзя останавливаться, ведь иначе мужчина может умереть.

– Вы прекрасно справились, констебль, – говорит парамедик с австралийским акцентом. Его голос громкий и уверенный, и я сразу проникаюсь к нему доверием. Я рада, что он здесь. – Продолжайте делать сильные компрессии, а я займусь дыханием.

– Он уже был в таком состоянии, когда мы приехали, – говорит Кара, опускаясь на колени рядом с нами. Она передает нам информацию, которую ей, вероятно, сообщила толпа. – Он просто шел с друзьями и потерял сознание. Ему около двадцати пяти. Он здоров и в хорошей форме. Его двоюродная сестра в толпе – кто-то ей позвонил.

Я смотрю на Кару. Другие родственники уже в пути.

Парамедик прикладывает прозрачную пластиковую маску ко рту и носу мужчины. Маска соединена с большим мешком.

– Держите маску. Следите, чтобы она была плотно прижата, – говорит парамедик Каре. Она берет маску, а врач начинает сжимать мешок. – Видите, как я это делаю? Уверенные, но не слишком быстрые нажатия, – Кара кивает и берет мешок в другую руку. Парамедик смотрит на меня. – Хорошо, прекратите компрессии.

Он нагибается к мужчине и берет его запястье, чтобы прощупать пульс.

Я отклоняюсь назад и сажусь прямо на асфальт. Мои руки покраснели от напряжения, и я зажимаю их между бедрами, чтобы скрыть дрожь. Впервые после того, как мы сюда приехали, я не двигалась, не нажимала на грудную клетку и вообще ничего не делала.

Стараюсь контролировать дыхание, чтобы не выдать своего самочувствия. Пока что я дышу, как толстая собака, которая слишком быстро бежала на запах печенья. Сижу и наблюдаю за тем, как парамедик проводит первичный осмотр. Вдруг раздается звук сирен, и я вижу автомобиль скорой помощи, за которым следует патрульная полицейская машина. Врачи выпрыгивают из передних дверей и сразу направляются к задним, чтобы взять необходимое оборудование. Из патрульного автомобиля выходит Дэррил и бежит ко мне. Его оператор следует за ним.

– Тебе что-нибудь нужно? – кивает мне Дэррил. – Ты в порядке?

Я киваю ему в ответ и говорю:

– Нужно оттеснить толпу.

Когда они криками отгоняют большую толпу, я немного успокаиваюсь. Однако уровень адреналина в моей крови еще высок, и я с трудом сдерживаю дрожь. Но тут мое внимание снова привлекает парамедик.

– Странно, пульс у него хороший, – говорит он, хмурясь.

– Что-то не так? – спрашиваю я.

Мы окружаем мужчину с трех сторон. Кара находится у его головы; одной рукой она держит маску, а другой ритмично сжимает мешок. Парамедик стоит на коленях слева от мужчины, и оживленная улица находится у него за спиной. Я сижу справа от мужчины на уровне его груди. За мной около полуметра тротуара и высокая стена здания.

– Сколько он уже без сознания?

Я качаю головой и смотрю на Кару. Я понятия не имею. Мне кажется, что я проводила реанимационные мероприятия целую вечность.

– Мы приехали в час десять. На тот момент он лежал на земле около минуты, – отвечает Кара, не сводя глаз с мешка. Она сосредоточена на вдувании драгоценного кислорода в нашего пациента.

Я смотрю на часы. Это дешевые пластиковые часы, покрытые царапинами. Самые практичные.

– Получается, прошло около пятнадцати минут.

Парамедик продолжает первичный осмотр и говорит:

– Обычно, когда человек прекращает дышать, пульс пропадает через несколько минут.

– Получается, хорошо, что у него есть пульс? – спрашиваю я, надеясь услышать позитивные новости.

– Сейчас сложно сказать. Все зависит от того, почему он изначально потерял сознание. Вряд ли у него был пульс все это время, хотя такое возможно. Вероятно, в какой-то момент сердце остановилось, но вы запустили его с помощью сердечно-легочной реанимации.

У меня слегка сводит желудок при мысли, что я могла спасти ему жизнь.

– Однако он в критическом состоянии. Он очень нестабилен. Сердце может снова остановиться в любой момент.

Вновь прибывшие парамедики бегут к нам с каталкой. Дэррил и Джозеф расчистили широкий тротуар и натянули оградительную ленту. Теперь толпа стоит только по бокам. Мы с Карой помогаем поднять мужчину и положить на каталку. Один из парамедиков забирает у Кары маску с мешком, и я вижу, как она с облегчением выдыхает.

– Ты поедешь с ними в задней части автомобиля скорой помощи, – говорю я Каре. – Следи за сохранностью улик. Я приеду на нашей машине.

Она кивает и бежит за ними. Если полицейские оказывают первую помощь раненому или человеку без сознания, они обязаны сопровождать его в больницу на автомобиле скорой помощи.

Всегда существует опасность подмены улик, и для последующего судебного разбирательства необходимо, чтобы кто-то наблюдал за их сохранностью.

Я смотрю на Дэррила, который кивает головой в сторону группы людей за оградительной лентой. Семья. Я уже собираюсь подойти к ним, как вдруг меня осеняет. Я разворачиваюсь и бегу к автомобилю скорой помощи, где мужчина уже подключен к различным мониторам. Кара сидит у двери, стараясь никому не мешать, и что-то активно записывает в блокнот.

– В какую больницу вы едете? – кричу я им в спины, потому что все склонились над пациентом.

– УБЮ, – кричат мне, и я сразу понимаю, что речь идет об Университетской больнице Юстона.

Австралиец поворачивается и начинает закрывать двери.

– Подождите! Что мне сказать семье?

Парамедик смотрит на меня, и мне вдруг кажется, что я вижу каждого пациента, с которым ему доводилось работать, в морщинах на его лице. Оно выражает горькое смирение.

– Скажите, что он в критическом состоянии. Он плохо выглядит. Подготовьте их к худшему. Молодой и здоровый парень вряд ли может потерять сознание без серьезной причины.

Я делаю шаг назад, чтобы парамедик мог закрыть двери, но тут он снова выглядывает.

– Хорошая работа, констебль, – говорит он.

Я улыбаюсь, когда двери автомобиля скорой помощи захлопываются у меня перед носом. Стою и смотрю, как автомобиль отъезжает от обочины и исчезает вдали. У меня в голове пустота, а улыбка постепенно исчезает с лица. Вдруг за спиной раздается голос. Он принадлежит женщине с такой же темной кожей, как у потерявшего сознания мужчины, и я даже вижу нечто общее в форме их скул. У нее сильный ямайский акцент.

– Пожалуйста. Он мой двоюродный брат, – говорит она, прижимая телефон к груди. Я вижу, как кожа на ее ключице покрывается мурашками, и она заметно дрожит. – Куда его везут?

Я нежно кладу руку ей на плечо. Теперь, когда скорая помощь уехала, толпа начинает расходиться.