– Красавица у тебя растёт… Когда я её первый раз увидел ей года три было, а сейчас вон какая стала, – Сиротин загадочно улыбнулся.

– Ну, я думаю… тысяча двести… Самая красная цена за твои владения, – тем временем пришёл к окончательному решению Константин.

– Не Кость… ты что… это мало.

– Посуди сам, Сергеич, тебе никто не то что четыре, полторы не даст. Да ещё сколько денег истратишь объявления в газету эту… «Из рук в руки» давать. А нервы?… Ведь дело с незнакомыми людьми иметь придётся, а вдруг наколят, фальшивые баксы всунут. А со мной всё железно, всё сразу. В райцентре в один день всё оформим, лишнего рубля не заплатим, у меня там все знакомые, – убеждал Константин.

– Дадут Костя, дадут… все четыре дадут, – продолжал стоять на своём Сиротин.

– И где же ты найдёшь такого дуралея, который выложит такую прорву баксов, за твою гнилушку, да ещё в полтораста верстах от Москвы? – Константин начал слегка злится.

– Есть такие люди… Я свою землю с этим домом чеченцам продам, – негромко, даже вкрадчиво произнёс Сиротин.

Эффект получился… словно бомба разорвалась. У Константина будто ноги подкосились от того неслышного разрыва, и он ухватился рукой за забор.

– Дом этот… он им не нужен, они его снесут, а тут кирпичный поставят, чеченцы за землю деньги дадут. А четыре тысячи для них это плёвая сумма… Красивая у тебя дочь… Ладно, заговорился я, как бы на электричку не опоздать. Я через неделю приеду… ты подумай пока…

Сиротин пошёл к себе, а Константин так и остался стоять, держась за свой забор…

Всю следующую неделю, пока Сиротин бегал в парке, приводя в норму своё дыхание и сердце, Константин… Константин, где бы ни был, чтобы ни делал… Он знал что такое чеченцы не по наслышке. С ними он сталкивался, когда служил в Армии. Если среди славян и прочих «спокойных» наций Союза ССР таких «крутых» как он насчитывались единичные экземпляры, то среди чеченцев абсолютное большинство. Причём, если таковые русские, украинцы, татары… держались в казарме, как правило, одинокими волками, то чеченцы, ингуши, дагестанцы, сразу сбивались в волчьи стаи. Эти стаи буквально подминали, подчиняли себе целые подразделения. Десятка чеченцев вполне хватало чтобы «поставить на колени» роту в несколько десятков человек. Сосед, бывший офицер и конечно знает это. Сейчас в Чечне война и многие чеченские семьи бегут оттуда, те кто побогаче не голодают в лагерях беженцев, а ищут возможность зацепиться в России, приобрести недвижимость… А здесь место подходящее, и до Москвы прямая электричка. А Москву чеченцы «любят» особенно, ведь там можно «добывать» деньги. В особой цене у чеченцев земля. У них её всегда было мало. А здесь… Они действительно построят здесь большой кирпичный дом, вселятся большим семейством, ведь они по-многу рожают… к ним будут постоянно приезжать многочисленные родственники… с детьми, подростками. Там всегда будет много молодёжи… злой, агрессивной, смелой. Года через два, а то и раньше коренные жители побегут из села… как бегали солдаты его роты, бегали куда глаза глядят. Бегали все и «молодые» и «старики», от невероятной жестокости дружных джигитов, невероятной для молодых людей уже подвергнутых размягчающему действию европейской цивилизации.

Константину было плевать на односельчан, но он испугался за дочь. Ведь они будут рядом, будут его соседями. Чеченские подростки вспыльчивы, не терпят отказов. Он предчувствовал, что вполне может возникнуть ситуация, когда он не сможет защитить Настю. Он сам всегда с презрением относился к родителям, которые не могли обеспечить и защитить своих детей, то есть почти ко всем на селе… и вот он сам мог оказаться на их месте… Здесь в его родном селе всегда его боялись. И потому он был спокоен за дочь, никто нигде, ни в школе, ни на улице, никакой хулиганистый пацан не смел не то что пальцем тронуть, грубое слово ей сказать. Здесь все знали кто её отец, и что он никому не спустит, ни ребёнку, ни взрослому…

В конце-концов Константин несколько успокоился, решив, что сосед просто пугает, имея целью вытянуть из него как можно больше денег. Констатируя, что это ему очень даже удалось, Константин решился-таки поднять цену. Урвать по дешёвке, увы, не получалось.

Сиротин как и обещал приехал через неделю. На этот раз идти к Константину не пришлось, тот сам появился у него, едва он переступил порог своей избушки.

– Сергеич… к тебе можно?

Сиротин собирался отдохнуть с дороги, но при виде соседа изобразил радушие.

– Заходи Костя… Извини беспорядок… Сюда вот садись, – он освободил заваленный какими-то тряпками стул. – Ты подумал над моим предложением?

– Да… в общем. Сергеич, так и быть две тысячи я наскребу… в общем согласен, – торопливой скороговоркой произнёс Константин.

Сиротин никак не отреагировал. Он ввернул пробки, которые всегда выворачивал, когда уезжал в Москву, налил воду в электрочайник и включил его в сеть…

– Ты меня не понял Костя… Я не собираюсь с тобой торговаться. Мне нужны четыре, понимаешь, четыре тысячи… И я их получу, не от тебя так… Ну, я тебе уже говорил от кого… – Сиротин посмотрел в окно с открытой форточкой, привлечённый стуком калитки у соседа. Это Настя вышла из дома и видимо пошла гулять. Короткая кофточка, шорты… красиво очерченные полные ножки… – Красивая у тебя дочка, – опять со смыслом произнёс Сиротин.

У Константина от этих слов буквально мороз пошёл по спине, хотя на улице и в избе стояла духота. С усилием он заставил себя вновь «переключиться» на дело, ради которого пришёл:

– Побойся Бога, Сергеич, какие четыре?…

– Как хочешь Кость.

– Слушай Сергеич… я понимаю, ты здесь на всех обижен… за жену. Но это не наши, это гастролёры какие-то. В ту ночь я на дежурстве был, а жена… Она сама всего боится, да и какая с неё подмога. Не при чём мы здесь. Не надо Сергеич чеченцев, не за себя страшно, я то их знаю, за людей. Ты же служил, знаешь, как они к другим нациям относятся, какой терор наводят… Ты ж русский Сергеич, – Константин говорил необычным для себя просительным тоном.

– Не дави на жалость… – начал было Сиротин, но тут же как оборвал себя. – Ладно, сбавлю цену… так и быть, но и ты мне помоги.

– Всё чем могу, Сергеич, – воспрял духом Константин.

– Можешь, я в этом не сомневаюсь. Дело в том, что в милиции дело об избиении, а фактически убийстве моей жены под сукно положили. Я так понял, что никого уже не ищут. Вот ты и помоги, разузнай, кто и откуда.

– Да ты что, Сергеич!? – удовлетворение на лице Константина мгновенно сменило отчаяние. – Если менты никого найти не могут, я то как? Я ж говорю, не наши это, гостролёры. Где они сейчас, ищи ветра в поле.

– Ты мне сказки не рассказывай! – резко повысил голос Сиротин. – Какие гостролёры?! Твой дом в сравнении с этой избёнкой хоромы, девятка в гараже. А они почему-то не к тебе, а к нам сунулись. Местные это, у меня ни малейшего сомнения. Поэтому и милиция никого не ищет. Потом, двое в масках были. Значит боялись, что узнает… Хотя она и так почти никого здесь в лицо не знала… Перестраховались.