– А то и не нравится, что врешь ты, Витя, как сивый мерин! Ни словечка правды я от тебя не услышал.

– А зачем тебе, капитан, моя правда? – Я на полном серьезе заглянул в глаза контрразведчику. – Что ты тут ищешь? Что хочешь узнать?

– Вот правду и хочу…

– Правду, ну слушай правду… Только скажи, Сергей, ты сейчас кто – воин или сотрудник органов?

– Как это? Как ты можешь так разделять?

– Ты мне ответь, Сергей, ответь. От твоего ответа и наш разговор зависит.

Капитан Иванецкий так обиделся, что вскочил на ноги.

– Я в органы не с базара пришел! Я пять лет в погранвойсках оттрубил! Ты еще в своем училище какаву с «ворошиловской»[28]булочкой жрал, а я на финской границе в ледяном болоте банду из семи человек в течение трех часов держал! Я один из наряда выжил, четверых гадов положил, а ты!

– Не кипятись, Сергей, мне надо точно знать, кем ты себя считаешь.

– Я – на службе своей стране, я командир! Тьфу ты – офицер я! И этим все сказано, Туровцев.

– Ну ладно, офицер, не ответил ты прямо на мой вопрос, но – поверю я тебе… Слушай…

Пришлось рассказать. А что тут сделаешь? Тайное общество я устраивать не буду. Не карбонарий, чай…

Естественно, Серега не поверил. Ох уж мне эти наследники железного Феликса…

– Ну, пошли, Сергей, пройдемся. Убеждать тебя буду. – Я прихватил пустой снарядный ящик и повел капитана к небольшому ложку, примерно в километре от стоянки самолетов. Когда мы немного в него спустились и с аэродрома нас уже не было видно, я поставил ящик торцом на землю, отсчитал шагов тридцать и обернулся к капитану.

– А помнишь, Сергей, ты меня в тир водил? Теперь мой черед. А ну-ка, пальни по ящику пару раз. Давай-давай, не трусь!

Пожав плечами, Сергей сделал шаг вперед, впрочем, контролируя меня краем глаза, – у-у, контрик неверующий! – достал свой «тэтэшник», передернул затвор и быстро выстрелил три раза. Ящик зашатался, но устоял.

– Проверять не будем, и так видно, что попал. Да вон и щепа белеется. А теперь дай-ка мне магазин… Вот, смотри – я оставлю в магазине три патрона. Один – со слабым… так, один – со средним зарядом и один – так, более-менее сильненький.

Я защелкнул патроны в магазин, вставил его в рукоятку пистолета и протянул его Сергею.

– Стреляй, только теперь уж не пугайся на самом деле. И не ори, если что. Сам напросился.

Капитан Иванецкий с большим сомнением посмотрел на меня, как бы взвешивая, выиграет или проиграет 2-я эскадрилья, если ее командира упакуют в смирительную рубашоночку, криво ухмыльнулся и, повернувшись к ящику, быстро трижды нажал на спусковой крючок.

Какой я дурак, я понял только тогда, когда сумел привести Серегу в сознание. Потому что его дуплет… триплет? – в общем, его стрельба выглядела примерно так: бах, бах, бах – ящик исчез во вспышке пламени, которая всего на двенадцать… двенадцать!!! шагов не дошла до нас. Я потом специально посчитал, прошелся по черному горелому пятну.

Тут раздался звук мотора и испуганные крики. К нам подкатила дежурка с вооруженными солдатами, но мне удалось отбиться, сказав, что мы с Иванецким нашли и подорвали оставленную немцами мину.

После долгого молчания и перекатывания желваков Сергей поднял на меня посерьезневший взгляд и спросил: «Так это что, все правда?»

– А ты, Сергей, пройди как-нибудь вечером по стоянке, проверь, как часовые службу тянут, да и поговори с Дедушкой-то. Поговори душевно и по душам… Может, и поймешь чего, может – и договоришься…

* * *

«Начальнику отдела контрразведки

«Смерш» 251 ИАД

Полковнику Игнатьеву…

Спецсообщение.

…информация секретных сотрудников «Шмеля» и «Егозы» (см. СпС исх. № 341 от 04.04.43 г.) о якобы складывающейся неофициальной группе из молодых летчиков-истребителей 2-й АЭ 111-го ИАП, которые стараются не привлекать постороннего внимания к своим встречам и разговорам, не подтвердилась.

Оперативно-чекистскими методами установлено, что командир 2-й АЭ 111-го ИАП старший лейтенант Туровцев В.М., 1920 г.р., уроженец райцентра… Смоленской области, из рабочих, комсомолец… в свободное от служебных обязанностей время проводит с молодыми летчиками эскадрильи беседы, носящие воспитательно-патриотический характер.

…значительное внимание при проведении этих бесед уделяется славянскому эпосу, легендам и сказкам, раскрывающим воинскую славу славян…

…так, большой интерес молодых летчиков вызывает мифическая фигура т. н. Перуна – древнеславянского бога грозы и покровителя воинов…

…прошу вашей санкции на мое личное вхождение в группу «внуков Перуна» для контроля и неформального руководства сложившейся ситуацией…

Нач. отд. СМЕРШ 111-го ИАП

Капитан С. Иванецкий

Этого документа я не видел, но он был.

А капитан Иванецкий с Дедушкой, видимо, договорился. Они друг друга поняли. Ну – и славно! А на нас больше никто и не косился…

Вроде бы все устаканилось, пришло в относительный порядок, но что-то не давало мне так думать. И в первую очередь вызывал определенное беспокойство внезапно вспыхнувший горячий «энтузиазизм» бравого и резвого капитана Иванецкого. Да-а, не прошло для него бесследно посвящение во внуки Перуна, не прошло…

Через два дня Серега, пылая румянцем, как юный пионэр, которому только что повязали галстук, и сверкая глазами, что твой прожектор, нашел меня на стоянке и утащил в сторонку.

– Слышь, Виктор! А если твоим огнем бомбы заряжать, а? Ты представляешь…

– Стоп, стоп, стоп! Капитан, остынь! Ну прошу тебя – будь человеком…

– Да как ты не понимаешь, Виктор! Ведь война…

– Мо-о-лчать!!! – вполголоса рявкнул я. Ну довел меня этот энтузиаст, до ручки довел. – Молчать, я говорю! Ишь ты! Обрадовался! Ты что, одним Туровцевым решил войну выиграть, так, что ли, капитан? Ты что – дите малое? Ты как это себе представляешь? На своем боевом самолете, плюнув на эскадрилью и на полк, я мотаюсь по фронтам и заряжаю боеприпасы, так, что ли? А ты ведешь учет сожженной немецкой техники? Молчать, я сказал!

Чтобы тебе стало ясно, Сергей, Гитлер уже проиграл эту войну… 22 июня 1941 года и проиграл… Когда наши погранзаставы умирали на пути его пехотных батальонов и танковых полков, умирали – но не пускали… И другие наши кадровые части прикрытия – умирали, но стояли, и – ни шагу назад… Когда в первый же день войны, в первые же ее часы, наши истребители били немецкие самолеты тараном. Когда Брестская крепость месяц сражалась в тылу его войск… Вот тогда его «блицкриг» и рухнул. Только Гитлер сразу не понял этого. Он и сейчас не понимает, не хочет понять, что война Германией уже проиграна. А вот самые умные гады из его окружения это уже чувствуют…