Глава 17. Плач Сирены

Через какое-то время пришла Делисия и принесла несколько пузырьков. Решив сделать ставку на милость сеньора Виго, она обыскала комнаты донны Виолетты и нашла все те пузырьки, которые купила в лавке Брухи. В них ещё оставалось какое-то количество жидкости, и сеньор Виго отправил их маэстро Пласидо с запиской, чтобы тот определил, что в составе действительно яд. И это было последним доказательством в цепочке расследования, которое подтвердило бы причастность дона Диего, Джулиана и донны Виолетты к отравлению дона Алехандро, их участие в попытке ограбления и убийства сеньора Виго.

Сеньор Виго велел не пускать в дом мачеху, вызвал мейстера Вандерхайнера, нотариуса и ещё каких — то людей, послав за ними управляющего, экономку и даже одну из служанок. Ближе к вечеру все собрались, что-то долго обсуждали в запертом кабинете, и составляли бумаги. Эмбер туда не пустили, и как ни странно за ней даже никто не приглядывал явным образом. Словно на фоне всех этих семейных потрясений сеньор Виго стал доверять ей больше, чем собственным дяде и кузену.

И даже Морис утратил к ней свой острый интерес, погрузившись в подведение итогов расследования. Поэтому Эмбер, предоставленная сама себе, какое-то время гулял в саду, а потом пошла в ту часть дома, которую когда — то занимала мать Виго.

В круговерти последних событий всё смешалось, и ей было не до картины. Но сейчас, когда у неё так внезапно появилось свободное время и исчезла необходимость куда — то бежать, Эмбер вспомнила об этой картине.

Плач Сирены…

Она поднялась по лестнице и прошла тем путём, каким вёл её сеньор Виго в вечер спасения Изабель. Солнце ушло на другую сторону дома и в саду уже легли предвечерние тени. Двери были не заперты, и Эмбер с лёгкостью проникла в галерею. Она нашла нужную картину и остановилась напротив.

При свете дня картина уже не казалась такой зловещей, как в тот вечер, но всё равно, едва Эмбер на неё взглянула, как воздух вокруг наполнился тревогой. Прислушалась к себе и поняла, что сейчас вокруг нет того гула и вибрации, которые она слышала в прошлый раз. Браслеты из ониксида не давали ему прорваться сквозь заградительный кокон защиты. Но где-то в груди появилось нехорошее предчувствие, какая — то тоска и грусть. Эмбер посмотрела на картину — её как будто окружало ледяное облако. Эмбер силилась, но не могла понять, что же это такое. Она смотрела на женщину, изображённое на картине, и пыталась представить, что именно хотела передать художница.

— Это последняя картина нашей матери, — услышала она позади себя голос и даже вздрогнула.

Эмбер обернулась и увидела сеньориту Изабель, стоявшую позади неё у окна. Наверное, она вошла через другую дверь, а Эмбер, поглощённая картиной, даже не услышала шагов.

— Извините, я не хотела проявить бестактность, — произнесла Эмбер, отступая в сторону.

— Ничего… Это же просто галерея, сюда всем можно входить, — пожала плечами сеньорита Изабель, подошла и встала рядом с Эмбер.

Она была в светлом платье и с простой причёской, украшенной одним единственным цветком белой гардении. И только лицо её было уставшим и осунувшимся.

— Вы тоже его слышите? — внезапно спросила она, глядя на картину.

— Слышу что? — осторожно переспросила Эмбер.

— Этот крик, который исходит от картины, — сеньорита Изабель посмотрела на Эмбер. — Я его слышу. Я провела здесь много часов… Она что-то хочет мне сказать, но я не знаю, что именно. Но вы… вы ведь должны знать.

Эмбер снова посмотрела на картину, потом подняла вверх руки, тряхнув браслетами, и произнесла с усмешкой:

— Эти штуки не дают мне возможности прочесть эту картину.

— А если их снять? — совершенно серьёзно предложила сеньорита Изабель.

— Н — у—у — у… Во — первых, я не могу этого сделать. Во — вторых, мне нельзя. Я подписала контракт и обязана их носить. В — третьих, сеньору Виго это точно не понравится.

Сеньорита Изабель помедлила, будто колебалась, а потом произнесла тихо, бросив короткий взгляд на дверь:

— Я могу достать ключ. А мой брат ничего не узнает.

Эмбер усмехнулась, взглянула на картину, а затем на дверь, но сеньорита Изабель перехватила её взгляд и произнесла спокойно:

— Не бойтесь. Там никого нет. Нас никто не побеспокоит, можете говорить не стесняясь. Если захочу, я могу слышать всё, что происходит на два этажа ниже.

— Это необычная способность, — осторожно ответила Эмбер.

— Мы здесь все… необычные: Доменик, Лив, я, только Виго не похож на нас, — ответила сеньорита Изабель. — Но вы же и так всё это видите, да ведь?

— Вижу? Хм… Ну кое что я, действительно вижу. Я вижу, что ваша мать была эйфайрой, вы догадывались об этом? — спросила Эмбер, понимая, что в лице сеньориты Изабель может заполучить помощника и союзника.

— Да. Доменик похож на неё, я знаю, — кивнула сеньорита Изабель.

— И ваш отец тоже об этом знал?

— Нет. Он не знал. Он в это всё поначалу не верил, потому что у неё не светилась аура и были обычные глаза, а эйфайры такими не бывают. Он так думал. У нас в доме были камалео, никто никогда не усомнился в том, кто она. Но этим летом я нашла у отца в кабинете бумаги и успела часть из них прочесть, прежде чем он их у меня отнял, — сеньорита Изабель посмотрела Эмбер в глаза и произнесла твёрдо: — Эйфайров гораздо больше, чем все думают и некоторых из них никак нельзя отличить от обычных людей. У них обычные глаза и аура, и они другие. Там было целое исследование об эйфайрах, а ещё тот дневник, который отец привёз вместе с камнем.

— Что за дневник? — спросила Эмбер внезапно охрипшим голосом.

— Это был «Дневник графа Вальярдо», так было на нём написано, — ответила сеньорита Изабель тихо, — и ещё какой — то свиток в золотой тубе. И я открыла на странице, где всё это описывалось, но отец отнял у меня эти бумаги и увёз, а на меня накричал.

— И куда увёз? — осторожно спросила Эмбер.

— Я думаю, что он спрятал их в библиотеке Ордена Санта — Требол, — ответила сеньорита Изабель очень тихо. — Я слышала, как он говорил с Мануэлем, сразу после этого, и они уехали, а назад он вернулся уже без этих бумаг.