– Полицию звать, как я понимаю, тоже нельзя, – она подняла на него чистый и ясный взгляд. – Правильно?

– Правильно. Я должен их или переиграть, или… нейтрализовать. Сейчас они представляют для меня первостепенную опасность. Поэтому сделай сейчас так, как я тебе скажу. Сейчас ты уйдешь домой и будешь там меня ждать. Им я скажу, что у тебя ресторанные дела; ты их не знаешь, поэтому угрозу для них не представляешь. Как только я решу эту проблему, приеду к тебе. Я обязательно к тебе приеду. Обязательно…

– Ты говорил, у тебя ко мне какое-то важное дело?

– Да. Скажи, ты сумеешь проявить фотопленку и напечатать снимки? – отирая губы салфеткой (видимость непринужденной беседы должна присутствовать), спросил Бредли. – Только пленка эта очень важная, она не должна пропасть…

– Ты что, с ума сошла? – зло прошептал в самое ухо Эльзе Гарднер. Другие танцующие пары были заняты собой; полумрак, музыка… никто в их сторону даже не смотрел. – Что ты сейчас несла?! Кто тебя тянул за язык?

– Это ты сошел с ума, когда решил подойти к нему. Какого черта? Надо было сразу уходить из ресторана, как только ты увидел его.

– Он узнал меня.

– Ну и что?! Что из того, что он узнал тебя? Ушли бы, и все, никаких проблем… Он мог подумать, что обознался… В многомиллионном Нью-Йорке!.. А ты…

– Ладно, чего уж теперь…

– Теперь? Теперь его надо убирать, вот что теперь. И ее тоже. Ты – его, я – ее. Не выполнить задание мы не имеем права. Ты понял меня? Мы не имеем права даже поставить под угрозу его выполнение. Иначе… уберут нас.

– Что предлагаешь?

– Не знаю… Пока не знаю. Думаю, нужно приоткрыть ему цель нашего пребывания здесь, заинтересовать. Он почувствует доверие с нашей стороны, а это расслабляет. В любом случае, не мешай мне, подыгрывай. Попробую очаровать его, а там видно будет…

– Когда это нужно сделать?

Вслух Бредли ничего не сказал, он лишь улыбнулся и пожал плечами; его ответ она поняла без слов.

– Тогда нужно ехать в дом дяди, вся фотоаппаратура осталась там. Когда ты виделся с Людвигом?

– С чего ты взяла, что я с ним вообще виделся? – задавая этот вопрос, Бредли уже знал, что она на него ответит. Он поймал себя на мысли, что уже не первый раз отмечает ее способность быстро и точно выстраивать логическую цепочку. Такое «отклонение» от нормы (женщина в ее возрасте и логические умозаключения – явление редкое) он отнес на те испытания, которые им с Людвигом пришлось пережить в годы войны и – особенно – тому «делу», которым они занимались в последние ее дни. Дети войны вообще взрослели раньше своих довоенных и послевоенных сверстников.

– Только он мог тебе… проболтаться о том, что дядя обучал нас фотоделу и что у меня оно получалось лучше, чем у него.

– Я видел его сегодня. А еще он мне… проболтался, что ты по уши в меня влюблена. Но это мы с тобой обсудим позже. Сейчас важно – эти. Всё остальное – потом. Всё, Марта, поезжай домой и жди меня.

Она упрямо мотнула головой:

– Нет. Сделаем по-другому. Сейчас я поеду к Людвигу, а ты задержи их до моего возвращения.

– Марта, не мешай мне. С ними я справлюсь сам, вы можете все испортить… Сейчас надо мной и так меч висит…

– А как зовут ее?

– Эльза. Зачем тебе?

– Как зовут эту тварь, я запомню на всю жизнь, – она провела ладонью по его щеке. – Я имела в виду твою жену…

Бредли аж поперхнулся. Он даже подумал, что неправильно понял ее вопрос.

– Как зовут твою жену? – повторила она.

– А-а… Даша. Дарья, а что?

– Я хочу передать тебя Даше в целости и сохранности, живого и здорового. Сделай так, как я говорю, хорошо? Ну хоть раз в жизни… Сделай. Поверь мне и сделай. Ну прошу тебя.

Тем временем музыка закончилась. Бредли увидел, как к столику подходят «друзья»; продолжать разговор, а тем более спор, было уже нельзя.

– Ну что, ты не оставила мне выбора, дорогая, – официально проговорил Бредли; «друзья» уже рассаживались напротив. – Очень жаль… Скажи Фреду, пусть несет рыбу.

Марта поднялась, натянуто улыбнулась:

– Извините, господа, – дела. Надеюсь, вы дождетесь меня, и мы еще сегодня увидимся?

Гарднер пристально посмотрел на Бредли, но, увидев, что тот остается и уходить не собирается, успокоился.

– Не беспокойтесь, Марта, мистеру Бредли скучать мы не дадим, – слащаво проговорила Эльза. – А вас мы будем ждать с нетерпением.

Когда Марта уже ушла, Бредли похолодел: он забыл отдать ей портфель. Портфель жег его; сейчас, при сложившихся обстоятельствах, его необходимо было спрятать в надежное и безопасное место. Таким местом был сейф в кабинете Марты, но… портфель так и остался стоять у его ног под столом.

Бредли посмотрел на Гарднера:

– Ждали с моей стороны ход?

– Опасался…

– Нет логики. Я на таком же полулегальном положении, что и вы. Нет, документы у меня в порядке, но… тесный контакт с полицией для меня нежелателен. Для вас, думаю, тоже. Так что, давайте… Какую работу вы мне хотели предложить? И вообще, откуда вы?..

– Из Южной Америки, – Гарднер закурил, откинулся на мягкую спинку дивана.

Эльза поставила локоток на стол, уперла подбородок и с полуулыбкой продолжила:

– Мы приехали сюда ликвидировать одного вероотступника. Он сбежал, прихватив с собой кое-какие документы, и теперь вздумал заняться шантажом. Грозится отправить эти документы либо в ФБР, либо опубликовать их, если ему не заплатят кругленькую сумму. Недавно стало известно, что прячется он здесь, в Нью-Йорке.

– Не легче было бы договориться?

– Конечно, легче. И договорились бы… Дело не в деньгах… Дело в принципе. Вы ведь знаете, как фюрер поступает… и поступал с предателями и изменниками.

– Хотите сказать: Гитлер жив?

– Гитлер мертв, – жестко сказала Эльза. Она сказала это, не изменив ни позы, ни взгляда. – Вы же сами сказали: об этом объявили миру. Здесь прозвучало слово «фюрер», а не «Гитлер».

Подошел официант, принес для Бредли запеченную в сметане форель: от ее вида и запаха разыгрался бы аппетит даже сразу же после сытного обеда.

Но приступить к рыбе Бредли не успел: вновь заиграла музыка и Эльза томно поднялась.

– Пойдемте… Успеете еще съесть вашу форель.

– Может быть, все-таки спросим согласия у вашего мужа? – Бредли бросил взгляд на Гарднера. Тот даже не пошевелился; полулежал на мягкой спинке и курил.

– С мужем я договорюсь.

«Черт… портфель… нельзя выпускать его из вида».

Они не стали уходить вглубь, встали с краю танцплощадки. Посетителей в ресторане заметно прибавилось, танцующих – тоже: свободных столиков не было.