Еле держусь на ногах, с трудом раздеваюсь, принимаю контрастный душ и немного прихожу в себя. Наконец добираюсь до кровати и падаю на нее. Свежие простыни приятно хрустят и пахнут лавандой, но это не радует. Не знаю, увижу ли я утро завтрашнего дня. Я впадаю в полузабытье, такое ощущение, как будто кружусь на карусели, которая вращается все быстрее, и я теряю сознание, проваливаюсь в никуда.

Сознание возвращается медленно, возникает ощущение, что в квартире кто-то есть, а тишина кажется враждебной. Я безоружна и беззащитна. Почему я не взяла в кухне нож? Встаю, иду на цыпочках, стараюсь, чтобы половицы не скрипели, ищу и не могу в темноте нащупать выключатель на стене. Оставляю свои попытки, выхожу из комнаты, двигаюсь боком, прижимаясь к стене, — чтобы быть незамеченной? Кого я боюсь? Напрасные ли это страхи?

Коридор бесконечен, давно должна быть ниша с кухней, а ее все нет. Судя по расстоянию, которое прошла, я должна быть уже за пределами квартиры. Неожиданно густой мрак рассеивается, на небе появляется мертвенного цвета луна, и я вижу, что в самом деле нахожусь на улице. Как я смогла пройти через две закрытые на ключ двери и решетчатые ворота? Оборачиваюсь, за спиной вижу дверь, пытаюсь ее открыть, но она заперта, а у меня нет ключа. Навстречу плывет светящийся силуэт, я хочу избежать встречи с ним, но ноги не подчиняются мне, и я продолжаю торчать на месте, словно столб.

Ведьма в светящемся овале — а это она — уже рядом, вижу змеиную ухмылку, ее взгляд не обещает ничего хорошего. Силы оставляют меня, и я в ее власти. Ощущаю ее зловонное прерывистое дыхание на своем лице, в нем вонь разлагающейся плоти и ледяное дуновение смерти. Ведь она умерла четыреста лет тому назад! Ведьма жмурится в предвкушении предстоящего блаженства — угощения моей плотью. Я даже глаза закрыть не могу, и ведьма приникает к моей шее. Удивительно, я не чувствую боли от укуса, только слабость и боль в затылке, усиливающиеся по мере того, как обескровливается тело.

Открываю глаза — вокруг густая тьма и тишина. Я жива? Это было лишь кошмарное сновидение? Но страх продолжает владеть мною. Кажется, он вот-вот воплотится в реальность. Через силу встаю, каждый шаг стоит невероятных усилий, тело болит, словно его крутили в бетономешалке вместе с кирпичами. Нащупываю выключатель и включаю свет в комнате. Он больно режет глаза, заставляет их сразу же закрыть, но и приносит некоторое успокоение, будто защищает от темных сил.

Мысли путаются, мелькает калейдоскоп обрывков воспоминаний о событиях детства. Беззаботная и счастливая пора бантиков, ленточек, скакалок и девичьего дневника!

Возвращаюсь в постель и бессильно откидываюсь на подушку. Ужасно болит голова в области затылка, затекла шея из-за твердой, словно деревянной, подушки, сталкиваю ее на пол, но никак не могу найти удобное положение. Сознание то меркнет, принося покой, то возвращается болью и бессилием в теле. Лишь когда за окном посветлело, я смогла по-настоящему заснуть.

Весь следующий день я провела в постели, мучаясь от боли, завладевшей всем телом. Вчера вечером я проявила преступное легкомыслие, надо было сразу промыть желудок. Лучше перестраховаться, чем раскаиваться, когда изменить уже ничего нельзя. Быстродействующие яды, попадая в кровь, парализуют дыхание и работу сердца, обычно даже их мизерная концентрация в крови убийственна. Долгоиграющие яды действуют постепенно, поражая печень, почки, и нередко требуется многократно вводить их в организм, чтобы добиться летального исхода. Я жива, хотя и недостаточно здорова, а это значит, что доза, попавшая в мой организм, не смертельна. Помнится, что при отравлении необходимо очень много пить и рекомендуются кисломолочные напитки. Сил нет идти в магазин за кефиром, приходится удовлетвориться водой из крана. Надеюсь, она принесет вреда меньше, чем вчерашняя отрава.

К вечеру сильно поднялась температура, я это поняла по тому, что впала в полубессознательное состояние, мне стали видеться тени из прошлого, люди, которые давно умерли, или те, кто, промелькнув, навсегда исчез из моей жизни. Вдруг я ужасно испугалась: увидела Егора, он сильно похудел и осунулся.

— Егор! — кричу изо всех сил. — Почему ты здесь? Ведь ты живой!

— Извини, Иванна. — На его лице появляется вымученная улыбка. — Я здесь, чтобы с тобой попрощаться: у нас нет будущего. Для тебя я умер. Прощай, Иванна!

— Я этого не хочу! — кричу и пытаюсь пробиться к нему, но он исчезает среди теней, и я слышу только эхо, но почему-то звучит его голос:

— Хочу! Хочу!

Калейдоскоп чужих лиц, голоса, что-то пытающиеся мне втолковать, но я не желаю их слышать. Меня несет эфирный поток, и я не могу ему противиться.

Утром прихожу в себя, ночнушка вся мокрая от пота, боли больше не чувствую, на смену ей пришла страшная слабость. Через силу поднимаюсь, ноги дрожат, словно я две недели не вставала с постели. Сбрасываю ночную рубашку, с трудом принимаю теплый душ и голышом ныряю в постель. Сон накатывает на меня, будто не спала всю ночь. Просыпаюсь через несколько часов, все еще ощущаю страшную слабость, но хочется есть. Это добрый знак! Собравшись с силами, одеваюсь и иду в интернет-клуб. Читаю сообщение от Тонича: «Что с вами?! Простите меня, вчера я повел себя как осел! Вы интересовались, почему мы приехали во Львов: Илона что-то ищет в архивах коллегиума, находящихся в иезуитском костеле».

Сообщение пришло вчера в три часа дня. Выходит, Тонич приходил на встречу и, не дождавшись меня в кафе, встревожился. Назначаю ему новую встречу на завтра. Сегодня я не в том состоянии, чтобы куда-нибудь ехать. На обратном пути я подкрепляюсь в кафе и чувствую, что силы начинают постепенно восстанавливаться. Возвращаюсь в съемную квартиру и провожу время, путешествуя по телеканалам.

Вечером я ощущаю себя достаточно окрепшей. Просмотр телепрограмм надоел, не знаю, чем себя занять. Может, пройтись по городу, просто прогуляться? Десять часов, еще не так поздно. Выхожу на улицу, моросит мелкий дождь, зонтика нет, и я возвращаюсь к телевизору. До поздней ночи мучаюсь — не могу заснуть и, соответственно, утром поднимаюсь с трудом.

За несколько минут до полудня подхожу к кафе «Коваливна». На противоположной стороне улицы, возле подъезда, в котором проживают Тонич и ведьма, собралось десятка два зевак и стоит милицейский микроавтобус. Видимо, там что-то произошло, и меня охватывает нехорошее предчувствие. И все же сначала я заглядываю в кафе. Тонича там нет, что является плохим знаком. Выхожу и вклиниваюсь в толпу. Интересуюсь у женщины с пакетом, полным продуктов, покачивающей головой, словно статуэтка китайского мандарина:

— Вы знаете, что тут произошло?

— Говорят, убийство.

От этих слов у меня сжимается сердце: «Ведьма начала кровавую жатву? Не может быть! Она ведь не сумасшедшая, и чувство самосохранения у нее должно иметься! Впрочем, она дама из Средневековья, иного менталитета, и трудно предугадать ее поступки». Продолжаю расспрашивать женщину:

— Кого убили?

— Не знаю.