– Отец мне живым снится, – сказал Таймасхан. – И вообще, с чего мы взяли, что он обязательно погиб?

– Так все считали. Сосланбек так считал…

– Он, помнится, сказал только, что кроме нас никому не удалось уйти… Если отца ранило, его могли захватить в плен.

– Могли. Давай думать, у кого еще можно узнать об этом.

– Гилани Гирмасолатович…

– Исключено. Он будет торговаться и заставит нас на него работать. Если хорошо подумать, наверняка можно найти людей еще. Ты побудь дома, никуда не ходи. Я куплю себе новую трубку. Попрошу Василича свозить меня…

– Иди, – вяло согласился Таймасхан. – Но, даже если отец жив, подполковник Судоплатов все равно остается моим врагом. Моим личным врагом, потому что я никому не позволю называть себя сопляком…

– Согласен. Этого так оставлять нельзя. Он просто не знает, с кем дело имеет.

– Знает, похоже… Он очень много знает о нас… Он сказал, что все нами убитые презирали нас, считая «голубыми».

– Здесь он прокололся, – холодно заметил Хамзат. – Ни один из убитых не мог похвастаться личным знакомством с нами.

– Кроме Далгата…

– Далгат не «заказной». Я имею ввиду только «заказных». И подполковник, наверное, имел ввиду то же самое. И на этом прокололся.

– Не знаю, – не согласился Таймасхан. – Эта моя привычка… В глаза смотреть… В какой-то момент в каждом взгляде есть момент узнавания. И немного насмешки. Не знаю… Путаюсь уже… Теперь думаю, что в самом деле было во взглядах что-то такое…

– Ладно. Я за трубкой, а ты подумай, как нам все же добраться до домашних подполковника. Начинать все равно нужно с них…

– Здесь у меня есть сомнения.

– Как он тебя завел… Таймасхан, неужели ты не понимаешь, что он этого и добивался своим разговором. Не поддавайся… Начинать все равно следует с дочерей. С одной не получилось, получится со второй. Там у меня другой подход… Она на парней с пренебрежением смотрит.

– Почему с пренебрежением? Баб любит?

– Нет, не так… Может, они на нее смотрят с опаской… Девка, что ни говори, боевая, а настоящих парней, которые ее одним ударом сломать могут, пока не видела… Приеду, поговорим. Жди…

* * *

Закончив разговор, Гилани Гирмасолатович направился к двери, которая тут же распахнулась, хотя сам он и руки не поднял. Похоже, охранник ждал за дверью и слушал каждый шорох, если не каждое слово. Джамбулат недобро хмыкнул. Ему такие манеры во взаимоотношениях были неприятны. Барин и лакей, иначе это не охарактеризуешь, а Джамбулат презирал всякое лакейство. Он даже рядом с собой лакеев не терпел.

Посмотрев в окно, Джамбулат убедился, что охранников было всего два, значит двор, где легко было устроить засаду, точно никто не осматривал. Вывод напрашивался сам собой. Эти парни, что приехали с Гилани Гирмасолатовичем, в действительности не больше, чем лакеи, хотя и строят из себя охранников. И только сам Гилани, похоже, не видит этого, он превыше всего остального ценит преданность.

В ожидании, когда Гилани Гирмасолатович вернется от президента, Джамбулат попил чаю, походил сначала по кухне, потом по двору и сел на скамейку у крыльца. Внешне он казался спокойным, даже невозмутимым, каким выглядел всегда, хотя внутри все клокотало и требовало действия, требовало немедленного начала поисков сына.

Главное – начать. Так в любом деле бывает. Надо начать, а потом все пойдет само собой. И добраться до Таймасхана удастся быстро, Джамбулат был уверен в этом. К сожалению, не получилось сразу связаться с Хамзатом, иначе можно было бы у него спросить напрямую, в каком они сейчас городе. И просто приехать туда. А уж в городе наверняка есть чеченцы, найти которых можно будет без проблем. И чеченцы обычно знают, кто и где живет, они подскажут, где искать Таймасхана с Хамзатом.

А как соотнести свое желание с тем, что предлагал Гилани Гирмасолатович, Джамбулат еще не решил, над этим стоило подумать. Понятно, что помощь Гилани не бескорыстная. Он не тот человек, что будет просто так помогать. Кроме того, нельзя было пропустить без внимание и нежелание Таймасхана и Хамзата работать на Гилани. Если не хотят, значит, есть тому конкретные причины. Или он до этого, когда они дважды выполняли его поручения, повел себя нечестно, или что-то другое. Но просто так отказываться от работы ни тот ни другой не будут. Они не капризные мальчики. И здесь следовало проявить осторожность, чтобы и сына с товарищем не подставить, и самому не влипнуть в неприятности. Но чтобы решать конкретно, необходимо было иметь на руках конкретные же факты, а таких у Джамбулата не было, потому он не торопил события.

Стоило подождать. Тем более, ждать осталось недолго. Гилани Гирмасолатович сказал, что вернется через полтора-два часа…

Но Гилани вернулся через час с небольшим. Машина подъехала совершенно неслышно – двигатель такой, что велосипедист больше звуков издает. Однако гравий на дороге все же скрипел, и Джамбулат этот скрип услышал. Через минуту дверь открылась, и вошел сначала один охранник, за ним сам Гилани Гирмасолатович, а последним второй охранник. Судя по тому, что у второго охранника в руках был брелок с ключами от машины, в ней никого не осталось.

Теперь уже не было того поверхностного обыска, что провели охранники на кухне. Джамбулат просто встал и первым прошел в дом. Молча. Чтобы не разговаривать во дворе. Гилани Гирмасолатович пошел за ним, охранники опять остались во дворе, хотя один на крыльцо все же поднялся. Наверное, для того, чтобы дверь открыть, когда Гилани Гирмасолатович уходить надумает. Такова лакейская участь…

– Ну что? – спросил Джамбулат, не выказывая нетерпения или волнения.

– Я купил тебе трубку, – сказал гость и протянул свое приобретение хозяину. – Это мой подарок тебе. Предварительный подарок за мелкую услугу…

– Я не оказываю услуг, если не знаю их характера.

– Если ты поможешь мне поговорить с твоим сыном. Хотя бы по телефону… Это и будет твоей услугой. Не думаю, что такая работа сильно тебя затруднит.

– Не затруднит…

Джамбулат трубку взял, посмотрел. У парней на «зоне» трубки были более серьезными. Там вообще считалось, что трубка без фотокамеры – не трубка. И каждый отсылал домой свои фотографии или даже целые видеоклипы. С подарочной можно было только звонить. Наверное, самую дешевую выбрал. Впрочем, это дела не меняло.

– Номер…

Гилани Гирмасолатович вздохнул, но номер все-таки продиктовал, хотя его нежелание делиться даже этой информацией было очевидным.

– Я на тебя надеюсь. Ты всегда был человеком слова, и, как честный человек, не захочешь оставить меня, доверчивого, в дураках, – высказал он свое пожелание.

– Я честный человек, – без пафоса согласился Джамбулат. – Только не очень понимаю, о чем ты говоришь…

– А мне кажется, что ты понимаешь, что сейчас между нами идет торговля.