Темные глаза Мэри Эллен расширились от удивления, когда на ее глазах, прикованных к спящему члену, мягкая расслабленная плоть начала подниматься и твердеть. Рот ее вытянулся в виде буквы «О» от крайнего изумления. Она беспомощно продолжала смотреть на то, как он поднимается прямо у нее на глазах.

– Если ты способна совершить это только силой взгляда, – донесся с кровати низкий голос, – то можешь представить, что произойдет, когда ты до него дотронешься.

Мэри Эллен поспешно подняла голову.

– Я... Я не знала. – Заикаясь, она начала оправдываться, но капитан не стал ее слушать.

– Иди сюда, – примирительно предложил он, все так же лежа на спине со все более набухающей плотью.

Когда Мэри Эллен подошла к кровати, он похлопал по перине рядом с собой:

– Присядь.

Мэри Эллен боязливо присела на край, и тогда он, схватив ее за руку, привлек к себе и поцеловал. Его губы были теплыми и нежными, на удивление гладкими.

Раздвинув ее губы языком, капитан стремительно углубил поцелуй, потом заглянул ей в темные глаза, взял ее руку и медленно провел нежной ладонью по своей груди, животу и пульсирующему члену.

– Люби меня. – Выпустив руку Мэри Эллен, он принялся расстегивать лиф ее платья.

– Да, – словно завороженная выдохнула она.

Тонкие пальцы Мэри Эллен осторожно сомкнулись вокруг его копья. Она была нежна с ним, поглаживая его снизу вверх и сверху вниз, играла с выступающей головкой, а потом лизнула указательный палец и провела им вокруг крохотного отверстия на верхушке.

– Господи, крошка... о! – Капитан застонал, дыхание его стало сбивчивым. – Прошу тебя, остановись!

– Тсс! – Она продолжала ласкать, дразнить и заводить его, пока он совсем не обезумел от желания. С хрипом втянув в себя воздух, капитан оторвал от себя ее руку и опрокинул Мэри Эллен навзничь. Слишком возбужденный, чтобы тратить драгоценное время на раздевание, он задрал ей юбки до талии, стянул с нее кружевные панталоны и навалился на нее сверху.

Мэри Эллен чувствовала себя даже немного виноватой оттого, что все это доставляет ей откровенное удовольствие. Она быстро прогнулась ему навстречу, когда он стремительно и глубоко вошел в нее. Острыми ноготками она царапала его твердые бицепсы, жадно привлекая капитана к себе. Затем ладони ее скользнули ему под мышки, и она крепко обняла его.

Он продолжал вонзаться в нее и затем медленно выходить почти целиком, оставляя внутри только сверкающую от влаги головку.

– Нет, – протестующее захныкала она, впиваясь ногтями в его гладкую спину.

– Что значит – нет? – пробормотал он хрипло, приподнявшись на локтях, не давая ей того, чего она больше всего хотела. – Скажи мне, чего ты хочешь.

– Ты... ты... знаешь... – задыхалась она, прижимая его к себе, и лихорадочно цеплялась за его бедра, пытаясь побудить к активным действиям.

– Он имеет имя, – с улыбкой заявил капитан. – Назови его по имени, и он твой.

Возбужденная и разгневанная одновременно, Мэри Эллен нахмурилась; ей страшно хотелось, чтобы он снова в нее вошел, но произнести скабрезное слово она не решалась.

Клей все прочел по ее темным выразительным глазам. Она безумно хотела его, а он хотел услышать это слово из ее уст.

Наклонившись, он страстно поцеловал Мэри Эллен в губы, затем шепнул ей что-то на ухо.

– Нет, я не могу, – запротестовала она, когда он вновь приподнялся над ней.

– Можешь. Сделай это для меня.

Вся в огне, в отчаянии от неутоленного желания, Мэри Эллен наконец сдалась. Глядя в его горящие угольно-черные глаза, она дрожащим голосом произнесла:

– Капитан, дай мне свой петушок!

И он дал ей то, что она просила...

Они задвигались вместе в торопливом, горячечном возбуждении, бесстыдно беспечные и бессовестно дерзкие, скорее как животные в человечьем обличье, чем как цивилизованные представители рода человеческого, а потом слились в страстном соитии, и все это происходило в золотисто-белой девичьей кровати, в комнате, дверь которой оставалась незапертой...

Гораздо позже, когда дверь была надежно заперта на щеколду и лампа потушена, в полуночном мраке спальни Мэри Эллен уютно свернулась клубочком возле капитана, в то время как одна его рука лежала на ее талии, а другой он нежно сжимал ее грудь.

Судя по его ровному глубокому дыханию, капитан спал и при этом прижимал ее к себе так, словно она и впрямь принадлежала ему навеки.

Слезы обожгли ей глаза, когда она вспомнила, каким добрым и славным мальчиком считался Клей Найт, когда они оба были детьми; он ни разу никому не причинил боль по своей вине, а когда делал это нечаянно, страдал сильнее, чем его жертва.

Слеза скатилась по щеке Мэри Эллен и упала на ее обнаженное плечо. Сколько раз она мысленно проходила весь этот путь, сколько раз говорила себе, что факты – вещь упрямая, и все равно она не могла поверить в то, что любовь ее юности была лишь обманом. Сейчас он снова был с ней, в ее постели, дарил ей самое изысканное сексуальное наслаждение.

Но неужели он по-прежнему ее не любит?

Мэри Эллен заморгала, прогоняя слезы. Она не могла больше притворяться, что сама никогда его не любила. Все было как раз наоборот: она никогда не любила никого, кроме него, и никогда никого другого не полюбит.

И не важно, что теперь он любит ее одним лишь телом; то же самое она могла бы сказать про себя.

Удовлетворенная этим Мэри Эллен наконец уснула.

Проснувшись вскоре после рассвета, она с удивлением обнаружила, что капитан никуда не ушел и по-прежнему лежит рядом с ней в постели. Предположив, что он спит, она осторожно убрала его руку со своей талии и поднялась на колени.

– Куда? А ну постой! – Он схватил ее и опрокинул на бок, возвращая в прежнее положение.

– Солнце встает, – осторожно заметила Мэри Эллен. – Скоро весь дом будет на ногах.

– Ну и пусть. – Он сонно погладил ее смуглой рукой, потом узкие длинные пальцы его распростерлись по ее голому, трепещущему животу, скользнули вниз, к треугольнику светлых волос, и еще ниже – к набухшей точке, средоточию наслаждения.

Мэри Эллен прерывисто задышала, заерзала и вздохнула довольно, почувствовав его мощную плоть, прижатую к бороздке между ягодицами.

– О! – тревожно пробормотала она, инстинктивно раздвинув ноги и выгибая спину, открывая ему тем самым доступ к заветному гнездышку. – О да, да! – Она тревожно всхлипнула, когда почувствовала, что твердая, тяжелая плоть движется между ее ногами и осторожно пробирается вверх, в нее.

– Я делаю тебе больно? – спросил он, жарко дыша ей в затылок.

– Нет, – выдохнула она, – но я не знаю... я никогда...

– Сейчас я научу тебя, малышка. – Он стал покрывать поцелуями ее плечи цвета слоновой кости. – Расслабься и позволь мне сделать все за тебя. Я буду двигаться медленно, нежно, пока ты не поймешь... – Он вошел чуть глубже, и она, вздохнув, теснее прижалась к нему.