Марис лишь надеялась, что он бросит в ящичек только один камешек, а не два.

– Ты только посмотри! – в отчаянии воскликнула Сина. – Моя талантливая ученица выглядит в небе не лучше впервые надевшего крылья восьмилетнего ребенка!

– А что там делает Гарт? – вслух удивилась Марис, видя, как вначале конец правого, а затем и левого крыла летателя пошли вниз.

– Вряд ли судьи обратят на эту оплошность свое драгоценное внимание, – ядовито заметила Сина. – Смотри, его ни с того ни с сего повело вправо.

Гарт, подхваченный ветром, вдруг понесся прочь от Скални, его крылья заметно подрагивали.

– Он только летит, – удивилась Марис. – И не выполняет никаких трюков.

Гарт уже направлялся в открытый океан. Он летел грациозно, но прямо, а, как известно, грациозно лететь по ветру весьма несложно. Его полет казался таким спокойным, таким мирным, но он находился на высоте не более тридцати футов и постепенно снижался.

– Он же падает, – выдохнула Марис и, повернувшись к судьям, закричала: – Помогите ему! Он падает!

– О чем это ты? – недоверчиво спросила Восточная.

Шалли поднесла телескоп к глазам и отыскала в небе Гарта. Теперь он уже скользил над самыми волнами.

– Марис права, – выдохнула Шалли.

Что тут началось! Правитель, вскочив на ноги, принялся размахивать руками и отдавать приказы. Двое стражников побежали к лестнице, остальные – кто куда. Глашатай закричала:

– Помогите летателю! Эй, в лодках, спасайте летателя!

Глашатаи на берегу подхватили ее крик. Зрители, показывая на Гарта пальцами, заорали.

Гарт коснулся воды. Его подбросило фута на два, потом он снова коснулся воды, снова оказался в воздухе и опять опустился. Брызги воды разлетелись во все стороны. Быстро потеряв скорость, он распластался на поверхности водной глади.

– Успокойся, Марис, – сказала Сина. – Его спасут.

К месту катастрофы быстро приближался маленький парусник. Через минуту он оказался рядом с Гартом, еще через минуту его втащили на борт, подцепив рыболовной сетью. Марис напряженно всматривалась в даль, но с такого расстояния невозможно было определить, жив он или нет.

Правитель отложил телескоп.

– Его спасли. И крылья – тоже.

С’Релла описывала круги над мачтой корабля, подобравшего Гарта. Она слишком поздно поняла, что произошло, но, даже окажись она рядом с Гартом раньше, помочь ему вряд ли смогла бы.

Правитель, приказав стражнику выяснить, что случилось, вновь занял свое место. Судьи обеспокоенно переговаривались, подавленные случившимся Марис и Сина молчали. Минут через десять вернулся стражник и доложил:

– Гарт жив и, хотя порядком наглотался воды, уже пришел в себя. Его препровождают домой.

– Что же с ним стряслось?! – вскричал Правитель.

– Его сестра проговорилась, что он давно уже болен. Видимо, в воздухе с ним случился приступ.

– Но он никогда не говорил мне о своей болезни. – Правитель обеспокоенно взглянул на судей-летателей. – Неужели мы будем судить этот поединок?

– Боюсь, что да, – мягко промолвила Шалли, беря со стола черный камешек.

– Ты собираешься присудить победу девчонке?! Но ведь как белый день ясно, что, если бы не приступ, Гарт с легкостью ее перелетал бы!

– Но твой разлюбезный Гарт свалился в океан! – вмешался в спор судья с Внешних Островов. – Даже летай он лучше Лейна, после падения он – проигравший.

– Согласна, – кивнула Восточная. – Ты не летатель, Правитель, и оттого не понимаешь. Гарту еще повезло. Если бы он упал в океан, летя с поручением, то достался бы на обед сциллам.

– Он болен, – гнул свое Правитель, не желая, чтобы Скални лишился пары крыльев.

– Это не важно, – заявил Южный, кидая в ящичек черный камень.

Его примеру последовали остальные судьи-летатели, Правитель же демонстративно бросил белый камень.

Падение Гарта усилило неприязнь между летателями и студентами «Деревянных Крыльев». Проходившие в сгущающемся мраке и грозовых облаках послеполуденные игры не имели особого успеха. Восточная с Кошачьего Острова, многократный призер в фигурном пилотировании, как и многие другие летатели, в последнюю минуту отказалась от участия в дружеских соревнованиях, а некоторые летатели, непосредственно не участвующие в поединках за крылья, в тот день даже отправились на родные острова. Керр, единственный из студентов посетивший игры, рассказал, что зрители изнывали от скуки и все их разговоры крутились вокруг Гарта.

Сина попыталась ободрить своих питомцев, но на этот раз у нее ничего не получилось. Шер и Лиа, хотя и не надеялись всерьез на победу, вполголоса взвешивали свои шансы, Деймен тоже приуныл, а Керр готов был сию же минуту утопиться в океане. Пребывавшая в мрачном расположении духа С’Релла, сославшись на усталость, ушла, а вновь появившись вечером, поссорилась с Вэлом.

Произошло это сразу после ужина. Деймен сидел за доской гичи и оглядывал комнату в поисках соперника, Лиа, вновь достав свирель, негромко наигрывала печальную мелодию. С’Релла сидела на лавке рядом с Марис, когда Вэл без приглашения подсел к ним.

– Пойдем в таверну, отметим свою победу, – предложил он С’Релле. – Избавимся от кислых мин проигравших и заодно послушаем, что о нас болтают люди. Может, даже поставим монетку-другую на завтрашние поединки.

– Мне нечего праздновать, – угрюмо сказала С’Релла. – Летала я сегодня из рук вон плохо и победу не заслужила.

– Твои победы или проигрыши ничего общего с заслугами не имеют. Пошли. – Вэл схватил С’Реллу за руку и попытался поднять на ноги, но та со злостью вырвалась.

– Тебя ничуточки не волнует, что произошло с Гартом?

– Похоже, нет. Да и тебя, наверно, тоже. Ведь, как мне помнится, разговаривая с ним в последний раз, ты сказала, что ненавидишь его. Для тебя было бы значительно лучше, если бы он утонул. Тогда судьям волей-неволей пришлось бы отдать тебе его крылья, а теперь они непременно попытаются тебя надуть.

Марис, не выдержав, воскликнула:

– Замолчи сейчас же, Вэл!

– Не вмешивайся, летатель, – отрезал он. – Разговор касается только меня и С’Реллы.

С’Релла вскочила:

– Почему ты всех ненавидишь?! Ты жесток даже с Марис, а ведь она постоянно помогает тебе. И о Гарте ты сказал такое!.. Он был добр ко мне, а я, неблагодарная, вызвала его на поединок. Из-за меня он чуть не погиб, а ты говоришь о нем гадости! Ни слова о нем больше! Ни единого!

Лицо Вэла застыло неподвижной маской.

– Понятно, – сказал он бесстрастно. – Если ты так печешься о летателях, то отправляйся к столь любезному твоему сердцу Гарту и откажись от его крыльев. А я тем временем пойду и отпраздную свою победу.