Я прямо в лоб ее спросила: аборт? Она отмахнулась — у нее уже три аборта было, и это не та причина, чтобы так переживать. Значит, что-то другое случилось. Я уж подумала, не изнасиловали ли ее. Спросила ее об этом, но она только усмехнулась, мол, я сама могу, кого хочешь… Мы с бабушкой даже хотели показать ее врачу-психиатру, хотели ей томограмму головного мозга сделать, может, у нее опухоль какая и потому она так изменилась. Но разве с Таней можно было тогда по-хорошему говорить?

— Возможно, она стала свидетелем чужого преступления, — осторожно вставил Воронков. — Не помешала, в полицию не обратилась, вот и замучили кошмары. Она вам про зонт ничего не говорила?

— Нет. А что, должна была?

— Думаю, через пару дней вы сможете забрать тело вашей сестры и похоронить. Ваша бабушка, думаю, завтра к вам приедет. Она не звонила вам, я так понимаю, раз я первым принес вам эту печальную новость?

— Нет…

— Может, ей там плохо стало? Вы уж сами ей позвоните, — сказал Воронков, поднимаясь с места. — И примите мои соболезнования.

…

— В ее комнате мы зонта не нашли, — встретил Воронкова вечером в своем кабинете Седов. — Но мы с Аликом осмотрели вещи Абрамовой, в которых ее привезли в больницу. Судя по всему, она была за городом, ее одежда пропитана запахом костра. На подошве зола, кусочки сгоревших веток. А в кармане — билет на электричку. Возможно, она окончательно простыла, когда была за городом и, предположительно, жгла этот зонт.

Воронков, в свою очередь, рассказал о поездке в Озерки. Про встречу с Наталией.

— Знаешь, Сергей, вот чем глубже погружаюсь в эту историю, тем больше и больше я убеждаюсь в том, что у всех наших фигурантов был мотив отомстить Вершинину. Просто злодей какой-то! А еще я никак не могу понять, зачем ему было находить всех этих женщин и переписываться с ними — Лерой, Татьяной и Катей?

— Быть может, он хотел проверить, помнят ли они его, опасны ли они? Хотя все это звучит тоже неубедительно.

— Понимаешь, если существует такой человек, который организовал эту крупную подставу, то почему же он реально не собрал всех вместе в квартире, где уже был труп? И подкинул бы туда нож, собрав на нем разными способами отпечатки их пальцев?

— Могу себе представить, что бы тогда началось! Думаю, все бы тогда друг друга узнали, все поняли и поспешили бы избавиться от трупа. И уж точно бы не оставили его в квартире. В том-то и дело, что никакой логики во всем этом не вижу. Если уж предположить, что существует режиссер всего этого спектакля, он же и убийца, то он должен был позаботиться и о том, чтобы ни у кого из этой группы людей не было алиби. А так у кого-то есть, а у кого-то — нет.

— Но я вот теперь, когда мы говорим о спектакле, склонен верить Лере, что ее действительно вызвали в этот дом якобы для встречи с клиенткой. То есть заманили. Возможно, и рабочая встреча Халина с каким-то человеком, состоявшаяся неподалеку от театра в районе улицы Руставели, была подстроена. И то, что Рыжова отлучилась с работы, чтобы провернуть свой маленький парфюмерный бизнес, — это тоже можно было организовать. Да и Абрамова, быть может, должна была убираться в этом же доме, да ее позвали по другому адресу…

— Чтобы все это организовать, надо долгое время изучать жизнь этих людей, знать их образ жизни, следить за ними, наконец! Но кому все это нужно?

— Тому, кто долго и упорно готовился к этому убийству целых десять лет! Сначала он искал их всех, затем задумывал способ мести, собирал информацию по всем… Предполагаю даже, что этот человек имел возможность пробираться в компьютер интересующего его человека, чтобы переписываться с Вершининым, провоцировать его на свидания, а потом и конфликт.

— Значит, он остался жив. Тот, кого они убили, я не знаю, ранили. Может, это вышло случайно, а может, и нет…

— Что-то не верится мне, что мы найдем этого человека. Он умен, хитер! У него было целых десять лет, чтобы все продумать. И если Вершинина он убил, возможно, как своего убийцу или мучителя, то всех остальных, которые еще тогда, в то время, могли бы помочь ему, не дать истечь кровью, он просто решил призвать к ответу. Напугать до смерти, заставить их вспомнить все.

— Как продвигается твоя работа?

На этот раз вопрос был адресован Саше, хотя раньше о работе спрашивала сама Саша.

— Думаю, что получается красиво. Вот, посмотри! — И она, вспорхнув, сбегала в спальню за телефоном, уселась на диване рядом с мужем и принялась листать снимки уже расписанных ею стен.

— Класс! Очень красиво! Я бы даже сказал — роскошно! Ну и как, хозяин доволен?

— Да, и ему, и Ольге Дмитриевне все очень нравится. Они в полном восторге и даже перевели мне денежку…

Саша просто сияла.

— Хочешь, Валера, мы поедем и купим тебе новый костюм, куртку осеннюю? Ботинки? Приоденем тебя? Ну и Машке заодно купим кое-что. На все хватит! Пообедаем в торговом центре, отдохнем, а? Валер, ну чего ты такой кислый? Что с тобой?

— Мне приказали закрыть дело. Таким образом все оформить в деле, что якобы Вершинина убила Рыжова, хозяйка квартиры. Мол, у нее и алиби нет, и квартира ее, и конфликт был с жертвой…

— А ты как считаешь?

— Мы можем еще десять лет искать исполнителя или заказчика и не найдем. Мы проверили всех жильцов этого подъезда, но убийца мог за эти десять лет, что он планировал месть, купить здесь квартиру и оставаться ни для кого незамеченным. Это может быть мужчина примерно тридцати лет, как и они все, или, наоборот, лет пятидесяти, к примеру, отец убитого сына.

— Ну и закрывай дело! Если этот человек просто отомстил за жизнь близкого ему человека, то он, я считаю, уже больше и не опасен для общества. Он успокоился и теперь будет жить с сознанием того, что он сделал все, что мог.

— Саша, ты на самом деле так думаешь?

— А ты просто хотя бы на мгновенье поставь себя на его место.

— Вот этого не надо. Ты знаешь, я больше всего на свете боюсь за вас.

— Но ты… ты бы смог вот так серьезно отомстить? Призвать всех к ответу?

— Ты думаешь, я не задумывался над этим? Другое дело, это вряд ли растянулось бы на долгие годы.

— Так месть, сам знаешь, блюдо, которое подают холодным.

— Но здесь оно должно было остыть давным-давно.

— Значит, существует что-то или кто-то, кто не давал ему все эти годы забыть. И он чувствовал сильнейшую боль. Она поглотила его целиком. И вот теперь он освободился. Седов, сделай так, как тебе приказывает твое начальство. Я вот лично не считаю этого человека настоящим преступником. Просто он привел все в равновесие. Смерть за смерть.

— А теперь представь себе, что этот человек ошибся! И Вершинин был ни при чем! Что тогда? А вот для этого существует суд, Саша. И только суд может назначить наказание. Быть может, стоило этому мстителю просто обратиться в полицию и все рассказать?