На лице Арабеллы появился испуг.

– Значит, я угадала? Вы намерены стреляться с ним, и он вас убьет. Я этого не допущу. Да я его сама застрелю!

Лорд Астор неожиданно рассмеялся.

– О! – воскликнула Франсис. – Тео мертв?

– Нет, – успокоил ее виконт. – Если только это не его призрак выходит из дома.

Сэр Теодор Перрот подошел к живописной группе и остановился, глядя на них.

– Сэр Джон Чарлтон больше никогда не доставит вам никаких неприятностей, Фран, – сообщил он. – А вам, Астор, он сможет дать удовлетворение не раньше чем через пару недель.

– О! – снова вскричала Франсис, откидываясь на руки лорда Астора. – Вы убили его, Тео, и теперь вас повесят.

– Не совсем так, – возразил Теодор. – Фран, неужели вы упали в обморок? И плакали? Тут повсюду валяются носовые платки. Успокойтесь, дорогая, нам пора возвращаться к Фарради, иначе мы опоздаем на ленч.

Он взял Франсис за руки и рывком, довольно бесцеремонно, поднял ее на ноги.

– Тео, вы всегда были бесчувственным. Вы даже не подумали о том, что вас могли убить, а я лежала бы здесь и страдала.

– Если бы меня убили, то мне уже было бы все равно.

– А что с вашей щекой, Тео? И губа!

– Ничего такого, что нельзя было бы залечить. Фран, нам придется ехать вместе на одной лошади. Это не оскорбит ваши чувства?

– Будет лучше, если Франсис поедет на лошади Арабеллы, – вмешался в их разговор лорд Астор. – А Арабелла может поехать со мной.

– Тео, когда мы вернемся к лорду Фарради, вам надо будет придумать какое-то объяснение вашим синякам, – посоветовала Арабелла. – Мне больно на вас смотреть, но я просто счастлива оттого, что сэр Джон Чарлтон наверняка выглядит гораздо хуже.

– Благодарю вас, мадам. А вид у него и впрямь похуже моего. Фран, ставьте ногу на мою ладонь, я помогу вам сесть в седло.

– Поезжайте вперед, – сказал лорд Астор, – а я постараюсь найти путь покороче, через поля. Хотя Арабелла и легкая, как пушинка, наш общий вес будет тяжеловат для бедной лошади.

Франсис уже осушила слезы и даже спрятала носовой платок в карман. Они с Теодором тронулись по дороге, ведущей в поместье лорда Фарради.

– Теодор, вы можете ехать? – спросила Франсис. – Если вы упадете с лошади, я не знаю, что буду делать. А лорд Астор поехал другой дорогой.

– Вряд ли я свалюсь с лошади из-за синяка на щеке и разбитой губы. Честно говоря, мне даже нравятся мои синяки, они напоминают о том, что этот негодяй получил по заслугам.

– Вы проявили необычайную храбрость, когда пошли в дом и подрались с ним. Но я чуть не умерла от страха. Что бы я делала, если бы он убил вас?

– Наверное, от души порыдали бы некоторое время. А вот что бы вы делали потом, я не знаю. Расскажите мне, Фран.

– Я бы до конца жизни носила траур, – с пафосом заявила Франсис. Никогда бы не забыла о вашей храбрости, о том, как вы пожертвовали своей жизнью ради моей чести. И другим бы не позволила забыть об этом.

– Только не вздумайте снова заплакать, Фран, потому что надо следить за дорогой. Вам действительно было бы жаль меня? А как же ваши городские поклонники?

– Они все просто пустые щеголи. В Лондоне я не встретила ни одного настоящего мужчины, кроме его сиятельства, но он женат на Белле.

– А я настоящий мужчина?

– Да, разумеется. В этом я никогда не сомневалась. Еще с двенадцати лет, когда вы спасли меня от быка.

– Который находился довольно далеко от вас, на другом поле, да еще к тому же за прочной каменной оградой.

– Да, но он был разъяренный. Папа говорил, что быки в таком состоянии запросто могут разрушить любую ограду.

– Наверное, мне лучше увезти вас из Лондона домой и жениться на вас, Фран.

– Вы правда этого хотите, Тео? А когда?

– Этим летом. Сегодня я поговорю с лордом Астором. Кстати, а что вы делали в компании этого негодяя?

– Он обманул меня, просто похитил. Сказал, что Белла поехала вперед с мистером Хаббардом, поэтому мне надо сопровождать ее.

– Да, вас нельзя оставлять без присмотра. Вот Белла никогда не совершила бы подобной глупости. Фран, а если я слезу со своей лошади и помогу вам слезть с вашей, то вы позволите мне поцеловать вас? Мне этого ужасно хочется, но я не рискую поцеловать вас без разрешения, потому что в прошлый раз вы дали мне пощечину, а сейчас у меня лицо и так не в лучшем виде.

– Не бойтесь, Тео, я вас не ударю. Как вы могли подумать, что я способна на это, когда вы только что рисковали жизнью ради меня! Только будьте осторожны, вы же знаете, я довольно тяжелая и не хочу, чтобы вы получили еще какую-нибудь травму. Тео…

Франсис не успела договорить, как очутилась на земле, и ее губы слились с губами Теодора в нежном поцелуе.

– Не плачьте, Фран, – пробормотал Теодор немного спустя, слизывая слезинки с ее ресниц. – Неужели вам совсем не понравилось?

– Ах, Тео, я просто подумала о Белле и о той великой жертве, которую она принесла ради того, чтобы я могла выйти замуж за вас. Милая, милая Белла! Я так счастлива, что у нее все хорошо! А если бы ее брак оказался неудачным, я бы себе этого не простила. Но теперь ничто не мешает мне любить вас, Тео. Господи, какой же я была глупой!

– Нет, вы не были глупой. Я знал, Фран, что вы меня любите, но хотел, чтобы и вы поняли это. Подарите мне еще один поцелуй, пока никого нет поблизости.

И Франсис выполнила просьбу будущего мужа.

* * *

Арабелле было неудобно сидеть в седле впереди мужа, и ей пришлось откинуться назад и прижаться к его груди. Однако нельзя было сказать, что сделала она это с большой неохотой. А через несколько минут она и голову положила ему на плечо. Некоторое время они ехали молча по пастбищу, мимо болота, среди деревьев.

Неожиданно лошадь замедлила шаг. Арабелла непроизвольно подняла голову, и лорд Астор припал к ее губам в нежном и долгом поцелуе, предоставив лошади свободу самой выбирать дорогу.

А когда их поцелуй закончился, лошадь и вовсе остановилась.

– Арабелла, мне трудно объяснить все словами, – сказал виконт. – Я совершил ужасный поступок, но самое худшее заключается в том, что до недавнего времени я не признавался себе в этом. Я считал, что могу быть свободным даже после того, как дал клятву вам перед алтарем. Решил, что имею право обижать вас и злиться на вас за то, что вы обижаетесь. Я относился к вам, как к своей собственности, а не как к личности. Если я сейчас спрыгну с лошади и на коленях попрошу у вас прощения, вы простите меня?

– Да, – прошептала Арабелла, уткнувшись лицом в шею мужа. – Я вас уже простила, поэтому нет необходимости прыгать с лошади.

– Но я причинил вам зло, и вы никогда не сможете снова доверять мне. Наш брак всегда будет омрачен воспоминаниями о том, как он начался. Вы никогда ничего не забудете.