Ксюша, абсолютная его копия, росла славной девочкой – послушной, умненькой и спокойной. К нему она относилась доброжелательно, но… Естественно, равнодушно. Впрочем, чему удивляться?

С восторгом рассказывала ему, как «с мамой и папой» ездили кататься на санках.

Уловила, что он поморщился, и, покраснев, взяла его за руку.

«Тонкий ребенок. – подумал он – есть в кого. И жизнь ей это точно не облегчит».

А тут объявилась Жанка. Тараторила в трубку, что собирается сваливать. Всей семьей, разумеется. Жанка, Санька, Жанкин муж-стоматолог и маленькая дочка от этого самого стоматолога.

Звонок, Жанкина торопливость и сбивчивость были понятны – нужно было разрешение на вывоз Саньки. Он, не подумав, сразу сказал:

– Нет. Не может быть и речи. Даже думать не хочу, что я, скорее всего, никогда не увижу своего сына!

Жанка, естественно, взбеленилась.

– А часто ли ты его видишь? И уж на те ли копейки, что ты высылаешь, Санька жрет и снашивает портки?

Тут же вставила про Фиму, нового мужа, который Саньке и то, и се… Лучше родного папаши.

– И вообще, сволочь, не ломай мою жизнь! И Санькину, кстати, тоже. И какое ты имеешь право, черт подери! Знала, что ты гад, но чтобы настолько!..

Жанка в горячке шваркнула трубку – кипела кровь вместе с гневом, хотя понимала отчетливо: от бывшего муженька никуда не деться. А вот выдержки не хватило. Ведь такая сволочь, прости господи! Чтоб ему…

Какие проклятия были в тот вечер посланы на его голову, даже он, отлично знавший бывшую жену, предположить не мог.

А рассудительный стоматолог уговаривал Жанночку «таки помириться».

– Что поделаешь? Все мы от кого-нибудь зависим, мамочка! – журчал он, уплетая третью по счету котлету.

– Хватит жрать! – гаркнула Жанка и шарахнула кухонной дверью.

В спальне (белый Людовик, зависть всех подруг) поревела от унижения в подушку, утерла слезы и твердо сказала:

– Прорвемся! Ну, купим этого гада, в конце концов. Есть, слава богу, на что. Спасибо этому обжоре – Фиме.

А спокойный, как слон, Фима доедал уже четвертую по счету котлету, думая о том, как несказанно ему повезло с женой – и красавица, и умница. А как готовит! Даже его маме Берте Исааковне не проиграет. Да еще и фору даст. Фима выпил кизилового киселя и блаженно улыбнулся. Все замечательно. И уедут они, разумеется. И никто их не остановит. И там, в благословенной Америчке, у них наверняка все сложится хорошо. И дом, и машины. И Жанка будет одета как куколка. Лучше прежнего. Он, Фима, ничего для жены не пожалеет.

Не то что некоторые идиоты, упустившие свое счастье.

* * *

Конечно, осудили все – и мама, и Степка, и даже Ольга, с которой он почему-то, удивляясь сам себе, вдруг неожиданно посоветовался.

Текст был примерно одинаков: «Какое ты имеешь право? Портить и ломать жизнь всем (Жанке, Саньке и всей ее семье). От мальчика ты отвык, да и почти его не растил. Материально они давно от тебя независимы. А Санькино будущее? Перспективы и так далее?»

Короче, неправ везде и всюду. Да, Андрей все понимал. И со всем был согласен – про себя, разумеется. Но что-то не пускало… Глупость, вредность, эгоизм… Тупое упрямство. Или – любовь к мальчику? Спрятанная глубоко в сердце, на самом донышке… Первый ребенок. Сын. Его точная копия. Он хорошо помнил то тактильное ощущение, когда он брал маленького Саньку на руки. Запах его волос, для младенца уморительно и неожиданно густых и темных. Помнил, как держал его «столбиком» после кормления и испытывал абсолютно животное удовольствие и облегчение, когда тот отрыгивал лишний воздух и блаженно закрывал глаза.

Помнил, как чуть не разорвалось сердце, когда он увидел Санькину раздрызганную в клочья кровавую коленку. И как испытывал нестерпимую боль в собственной ноге, когда мазал рану зеленкой и дул на воспаленную кожу.

Разрыв с Жанкой он пережил гораздо тяжелее, чем разрыв с Ольгой. И в глубине души ему казалось, что хулигана Саньку он любит больше, чем милую и послушную Ксюшу. Не оттого, что сын – какая чушь! Просто за Ксюшу он был больше спокоен – девочку не обидят и ею никогда не пренебрегут. Ксюша – центр вселенной и пуп земли. Ей поклоняются как божеству – и мать, и дед с бабкой. В ее настоящем и будущем он был уверен. Ей дадут прекрасное образование, она никогда не будет испытывать нужды – все будет у ее ног.

А Санька… Что еще выкинет его пустоголовая мать? В какие дебри ее занесет, какой ураган закрутит? Кто будет следующий Жанкин избранник? Как он отнесется к Саньке? Жанка беспечна, ленива, жадна до денег, безмерно эгоистична, груба и несентиментальна. Ничего нет дороже ее собственного спокойствия. За сына в бой не вступит и глотку обидчику не перегрызет. Не тот случай.

Впрочем, насчет ее пустоголовости он, вероятно, не прав – вон какого мужика отхватила! Жанкин дантист был в Одессе человеком известным. При деньгах и с весьма определенным будущим. Хотя ум и жизненная хватка – отнюдь не синонимы.

* * *

Жанка тактику изменила – теперь она была вежлива и обходительна. Пыталась купить его тем, что отказывается от алиментов, которые он должен платить сыну до восемнадцати лет. Умоляла, увещевала, упрашивала. Хватило ее, разумеется, ненадолго. Скоро она снова начала орать и скандалить: «Я тебя закажу! – визжала она. – Легче тебя прихлопнуть, чем с тобой связываться!»

Андрей слышал, как дантист оттаскивал ее от телефона, пытаясь усмирить. Жанка орала и на него. Потом звонить перестала. И вдруг – возникла. Сообщила, что в Москве и надо срочно встретиться.

– Сегодня! – жестко уточнила она.

Он усмехнулся:

– Не выйдет. Сегодня – точно не выйдет.

Она снова закипела. Кому отказали, ей? Жанне Васильевне Кац, урожденной Луценко?

– Я здесь с Шуриком, – наконец зло выдавила она.

Он даже не сразу понял, что Шурик – это его Санька.

Через полчаса он примчался на «Кропоткинскую», где бывшая назначила встречу. Первое, что бросилось в глаза, как Санька вырос. Всего-то за год! Даже за те десять месяцев, которые он его не видел. Сын смотрел на него спокойно и равнодушно, дергая мать за руку.

– А зоопарк, мам? Успеем?

Жанка нервничала и срывалась на мальчика.

Еще он отметил, что Жанка еще больше расцвела и похорошела – и впрямь глаз не оторвать. Ни один прохожий мужик, невзирая на возраст, не мог не задержать на ней взгляд – теперь она была настоящая секс-бомба. Крутобедрая, грудастая, с тонкой девической талией и роскошными, по плечи, темными волосами.

«Пропал дантист, – весело подумал Андрей. – И его таки можно понять!»

Пошли в кафе – Саньке мороженое, им кофе. Жанка глотнула и брезгливо поморщилась.

– Хавно!

– В Америке подадут лучше, – кивнул он.