Она удивленно глянула на него и, когда Бард обнял ее, улыбнулась.

— Как прикажете, господин. Я покоряюсь. Боги… — Тут же спохватилась, ойкнула, но все-таки закончила: — Боги запрещают мне хоть чем-нибудь, хоть самой малостью вызвать ваше неудовольствие.

Больше Мелисендра рта не открывала. Бард потом долго не спал, терзался от гнева, ждал… Чего ждал, сам понять не мог — может, ее болтовни, хныканья, упреков, восторгов, обвинений, оправданий?.. Одним словом, лежал и ждал, чтобы был повод спихнуть женщину с кровати. Можно было и поддать хорошенько, только ради того, чтобы взглянуть, будет ли она при этом улыбаться.

Как сейчас, уже во сне, отвернувшись, улыбается…

Бард проснулся от грохота и криков — тут же сел в постели. Он участвовал во многих битвах, приходилось засыпать, не окончив сражения, так что он хорошо знал, что означает этот шум. Мелисендра прижалась к нему.

— Нас что, штурмуют?

— Похоже. Как же это, дьявол их побери, случилось? — Он уже выскочил из постели и быстро начал одеваться.

Мелисендра тоже встала, набросила поверх ночной рубашки накидку.

— Мне необходимо спуститься к моей госпоже, позаботиться о безопасности женщин и детей. Позволь, я помогу тебе обуться.

Бард удивился — как она догадалась, что отсутствие слуги в самый нужный момент, когда нельзя медлить, вызвало у него раздражение. Ну, конечно, Мелисендра же лерони… Была…

— Вот твой меч и плащ, — сказала женщина, протягивая ему вещи.

Бард бросился к выходу, уже у порога бросил через плечо:

— Побереги ребенка!

Тут он совсем расстроился — вчера еще этого мальчишку знать не знал, а сегодня, когда шум за окном ясно свидетельствовал, что началась осада, он вдруг вспомнил о нем. Мало того что вспомнил, еще и сердце защемило…

Он нашел отца в парадном зале:

— Нас атакуют?

— Нет, всего лишь разбойное нападение. Чужаки ворвались в деревню, захватили коней, которых мы оставили в резерве, и какое-то количество зерна. Шум подняли крестьяне — они еще затемно прискакали сюда. Я направил солдат, чтобы схватить грабителей. Может, и коней удастся вернуть…

— Люди Джереми?

— Вряд ли. Эти сразу бы ударили по замку. Что им в деревне делать? Эти налетчики из Серраиса. Пронюхали, что в стране анархия, вот и полезли через границы. Какое только отребье не попадается! Астуриас буквально кишит ими!.. Как бы я хотел, чтобы они потрепали королевский замок, где отлеживается Хастур.

В этот момент в зал, запыхавшись, вошел Гвин. Дом Рафаэль нетерпеливо повернулся к нему:

— Что еще?

— Послание от короля, мой лорд.

Хозяин замка нахмурился и требовательно спросил:

— Где на этой земле ты нашел короля?

— Прошу прощения, ваи дом. Я должен был сказать, что доставили послание от дома Джереми Хастура. Гонец прибыл как раз в самый разгар заварушки, когда наши люди бросились преследовать разбойников.

— Я должен был отправиться с ними, — сказал Бард, однако отец погрозил ему пальцем:

— Не сомневаюсь, что этого они жаждут более всего на свете. Чтобы ты растратил свой пыл, участвуя в мелких стычках. — Затем повернулся к Гвину и заявил: — Я приму посланца Джереми. Передай леди Джеране, чтобы ее лерони навела здесь чары и прочла мысли гонца. Я не стану разговаривать с ним, не приняв мер предосторожности. Бард, ты будешь присутствовать при этом.

К тому моменту, когда в зал вошел посланец Джереми — в руках мирный флаг и знамя Хастуров из Каркосы: серебряное дерево на голубом фоне и горящие свечи, — Бард успел перекусить. Быстро проглотил ореховую кашу, запил кислым пивом, не теряя времени бросился к себе и переоделся в костюм цветов ди Астуриен — голубой с серебряным. Дом Рафаэль встретил гонца, восседая в огромном резном кресле. Сзади на стене висели две скрещенные боевые секиры. Бард стоял рядом, руки — одна на другой — на рукояти меча. Мелисендра, тоже в голубом с серебряным — Бард, глянув на нее, с удивлением отметил, что и Хастуры, и ди Астуриен выбрали одни и те же цвета, — сидела на низкой скамеечке, склонившись над матриксом, голубоватым кристаллом, излучавшим слабое сияние. С помощью его определяли истинные мысли говорившего.

Посланник на мгновение задержался у порога, хмуро глянул в сторону Мелисендры:

— Ваи дом, разве это необходимо?

— Здесь, — ответил дом Рафаэль, — я сам решаю, что необходимо, что нет. Я не признаю за Хастуром право указывать мне. Тем более его гонцу… Либо ты изложишь суть дела, с которым тебя прислали сюда, в лучах звездного камня, либо можешь покинуть мои владения.

Гонец был слишком хорошо вышколен, чтобы выказать свои чувства, тем не менее все присутствующие догадались, что полномочный представитель Джереми Хастура остался крайне недоволен.

— Как вам угодно, ваи дом. До сих пор с моих уст еще ни разу не срывались лживые слова, так что использование матрикса говорит больше о нравах, царящих при вашем дворе, нежели касается данного мне поручения. Теперь спокойно и без предубеждения выслушайте, с чем обратился к вам высокорожденный лорд Джереми Хастур, повелитель Астуриаса и наместник его величества, законного короля этой земли Каролина из Каркосы…

Дом Рафаэль вежливо, но решительно перебил его:

— Что скажет об этом заявлении уважаемая лерони? Думаю, мы пошли на эту меру не для того, чтобы выслушивать здесь ложь и всякие невероятные утверждения…

Бард сразу догадался, что дом Рафаэль сказал это только ради того, чтобы вывести гонца из равновесия — звездный камень имел дело только с фактами (вернее, с их изложением в устах говорившего) и интонацией, но не с официальными заявлениями, сложившимися формами обращения и титулами. Посланец, конечно, был знаком с подобными тонкостями и сделал вид, что не обратил внимания на реплику хозяина замка. Он даже позу не переменил, только голос его стал как бы чужим, вещающим — точно гонец впал в транс и принялся излагать послание слово в слово, вплоть до акцентирования отдельных слов. Каждый опытный вестник мог передать сообщение со стенографической точностью и так же донести ответ до пославшего его человека.

— Родственнику и старому другу моего отца, дому Рафаэлю ди Астуриен, — заговорил посланник чужим, измененным голосом. Бард даже вздрогнул, лицом к лицу столкнувшись с таким превращением, словно сам Джереми Хастур держит речь. Однако и не верить глазам тоже было нельзя — перед ним стоял невысокий, упитанный мужчина с рыжеватыми усами, любитель выпить и поесть. И в то же время Бард явственно видел перед собой друга детства, у которого теперь, как говорят, одно плечо выше другого, искалеченная нога чуть короче и касается пола кончиками пальцев. Барда оторопь взяла — кто бы мог подумать, что так закончится их по существу дурацкая ссора.