Все закончилось в тот день, когда до президента дошло, что с олигархами нужно что-то делать – еще чуть-чуть, и эта узкая прослойка населения его раздавит. Чем закончилась битва с крупным бизнесом, всем известно. Но господин с внешностью обитателя преисподней практически не пострадал. Приходилось крутиться, продавая и перепродавая активы, уводить еще не уведенные деньги в швейцарские банки, отступать, теряя позиции в бизнесе, перегруппировывать силы, метаться по мировым столицам в поисках политического убежища, крыть со всех трибун «преступные российские власти», нервно хохотать, узнавая о новом требовании об экстрадиции… Он и сегодня обладал огромным влиянием и был неуловим. Формально проживал в Лондоне, но болтался по всему миру, активно участвуя в бизнесе, водил знакомства с нужными людьми, выводил из-под удара партнеров, в которых по какой-либо причине был заинтересован…

– Святые угодники, – напряглась Маша, – так это же…

– Дубровский Марк Борисович, – процедил Глеб, – тот самый, собственной ястребиной персоной. Ну, надо же, какая встреча… Слушай, Маша, черт меня возьми, если эта встреча случайна. Я не знаю, что означает этот остров, но если уж сам Марк Борисович примчался на помощь другу и партнеру, оно явно того стоило. Не должны они уйти, понимаешь? Они уже готовы свинтить. Субмарина, на которой прибыл Бутерс, видимо, ушла, а если нет, то лежит в прибрежных водах, до нее еще надо добраться. Надеюсь, с судном наши люди разберутся. Остается вертолет. Куда они собрались? На Кубу? Почему бы нет, там правит бал такой же криминал. На Кубе отмываются деньги мексиканской наркомафии. И занимается этим русская мафия… ну, или уважаемые бизнесмены вроде Дубровского. До Кубы полчаса лета, потом их не достать. Маша, это последний шанс, нужно подобраться еще ближе…

Дубровский допрыгал до своего чемоданчика (хотелось надеяться, что не с ядерной кнопкой), снова ерзал от нетерпения, шныряя глазами по сторонам. Забрался в сумку, выудил громоздкий спутниковый телефон, принялся тыкать в клавиши. Ох, уж эти новые технологии! Вскинул голову, оскалился, бросил телефон обратно в сумку. На крыльцо причудливого дома уже выбирался Виктор Павлович, и Дубровский вздохнул с облегчением. Долго собираемся, господин вчерашний подсудимый! Бутерс, одетый в какую-то скоморошную оранжевую рубашку, тащил сумку. Долговязый телохранитель пытался ее отобрать, но Бутерс шипел и посылал его по адресу. Своя ноша не тянет. Рядом с ним семенила бледнолицая Наталья Давыдовна в песочном «тропическом» костюмчике, он держал ее за руку, практически тащил за собой. Она сопротивлялась, пыталась ему что-то сказать, но он не слушал, только шипел.

Они открыли огонь одновременно, из позиции лежа – на «три пятнадцать». Место для обстрела было выбрано идеально – фланги прикрывали камни, фронтальную позицию – бугор. Мишень единственная – винт стабилизатора, хвостовой пропеллер. Маша била одиночными, Глеб – короткими отсечками по два-три выстрела. Плотно, без пауз, тщательно целясь, не поднимая голов. Ревел мотор, вращались лопасти несущего винта; было видно, как пули стучат по хвостовой балке фюзеляжа, отбивая краску. Вот одна попала по винту, дрогнула конструкция… Всполошились не сразу – в первые мгновения рев мотора заглушал пальбу. Но вот заерзали, завертели головами, стали тыкать стволами в разные стороны, пытаясь понять, откуда стреляют. Присел, смертельно побледнев, Марк Борисович, закрыл голову, пополз куда-то по-лягушачьи. Затормозил, словно налетел с разгона на преграду, Виктор Павлович, попятился, поволок за собой перепуганную жену и даже прикрылся ею на всякий случай…

Глеб сменил магазин, Маша тоже – и снова застрочили в унисон, что-то крича, сгорая от нетерпения. Есть! Разлетались лопасти, трещал и гнулся хвост. С такими повреждениями вертолеты не летают. Если и поднимется на несущем винте, то будет кружиться и болтаться, пока не ткнется в землю. Их позицию уже засекли, автоматчики орали, налаживая ответный огонь; пули стучали по камням, взбивали фонтанчики под носом. Орал во всю глотку Виктор Павлович, спрятавшийся под крыльцом, отправляя подчиненных в атаку. Те уже начали перебегать, приближаться. Двое или трое кинулись в обход краем джунглей.

– Бросай автомат, уходим… – прохрипел Глеб, отползая.

Они поднялись, побежали, согнувшись, рухнули плашмя – и целый выводок рассерженных ос пронесся над головами.

– Не добежим, Глебушка, – шептала Маша посиневшими губами, – ох, не добежим…

– Я тебе дам не добежим… – рычал он, хватая девушку за руку. – Соберись, Мария, половину дела мы уже сделали – Бутерс с острова не летун! Давай же позаботимся о себе, любимых. Встаем на счет «три», не спи…

И только стих накал стрельбы, они поднялись, взявшись за руки, и помчались, перепрыгивая через камни, к спасительной кучке пальм и папоротника. За спиной надрывно кричали, рваные очереди сотрясали воздух, кто-то пустился вдогонку. Они промчались зеленую зону, не сбавляя скорости, снова взялись за руки, переглянулись. Маша закусила губу, ее глаза возбужденно блестели, правильно, не о чем тут говорить. Попали под фланговый огонь – те, что топали по опушке, встали, начали стрелять! Влетели за огромный валун, пара секунд, чтобы перевести дыхание, оглянуться, прикинуть шансы… Трое или четверо уже вываливались из леса, бежали рваной цепью. До бухты, из которой они стартовали со своей авантюрой, оставалось метров тридцать. Вроде бы пустяк. И снова взялись за руки, глубоко и проникновенно глянув друг другу в глаза. Кивнули, метнулись на открытое пространство и помчались так быстро, как могли! Что-то вдруг тихо стало – целятся, сволочи, уже не бегут, просто стоят и целятся. Как громко, черт возьми, они целятся, и как близко!

– Огонь! – проорали почти за спиной.

Метров десять оставалось до обрыва. Уже назревала лавина свинца, уже подались пальцы на спусковых крючках… И тут на судне, до которого было рукой подать, прогремел оглушительный взрыв! Взметнулось пламя, и вслед за первым – серия мелких взрывов. Это и отвлекло стрелков. Они занервничали, оторвались от прицелов, стали вертеть головами. Прозвучало лишь несколько выстрелов – отрывистых, разрозненных, так и не добравшихся до целей.

– Прыгаем! – проорал Глеб, не отпуская руку Маши.

Два тела в рваных гидрокостюмах оторвались от обрыва, пролетели по воздуху метра три и, болтая ногами, грохнулись в воду, поднимая тучу брызг. Автоматчики спохватились, пустились за ними вприпрыжку, уже подбегали к обрыву, чтобы хоть в воде достать этих «живчиков»…

Удар о воду потряс Машу, она практически потеряла сознание. Бесцельно водила ногами, ее мотало из стороны в сторону. Глеб снова схватил ее за руку, потащил на глубину. Быстрее! Погрузиться как можно глубже! Она очнулась, пустила пузыри и вытаращила глаза. Хорошенькое пробуждение… А люди, подбежавшие к обрыву, уже насыщали воду свинцом, швыряли в нее гранаты. Он слышал глухие разрывы над головой, ударные волны толкали их на дно, и весьма кстати. Маша уже пришла в себя, вырвала руку, мол, сама справлюсь. Они корчились на самом дне, лихорадочно осматриваясь. Расщелина в скале. А что еще остается? Глеб подался к ней упругими гребками, принялся втискиваться. Если это то, что он подумал, если здесь все испещрено ходами и колодцами, как на Тарханкуте…