Поставленные в начало программы «разогревающие» зрелища были приняты публикой хоть и тепло, но без особого воодушевления. Даже чудеса сабельно-ножевого вольтижерства в исполнении Людоеда, которому на этот раз ассистировал незнакомый завсегдатаям симпатичный сероглазый юноша-подросток лет пятнадцати. Все ждали главного шоу, ради которого они и пришли сюда.

Наконец, арену в очередной раз очистили от посторонних предметов, и вот Элвис – ради мероприятия разряженный в некое подобие римской тоги и совершенно неузнаваемый в кудрявом парике и гриме – вышел на специальное возвышение и величественно простер руку, призывая амфитеатр к тишине.

– Дамы и господа! – зычно возвестил он, дождавшись, когда смолкнет ропот толпы. – Сейчас вы увидите беспрецедентное в истории Атриума зрелище! На нашей арене юный воин-мутант из далеких, загадочных и суровых северных земель сразится один на один с жутким порождением Поверхности! По условиям боя, он будет сражаться одним ножом, дорогие дамы и господа! Вы только подумайте – одним ножом! Должно быть, он принадлежит к очень отважному племени мутантов, раз решился на такое!

– Ага, как же, решился! – саркастично хмыкнул голос с галерки, где находились самые дешевые места. – Сунули безоружного пацана в самое пекло, а теперь нам сказки рассказываете!

Элвис даже бровью не повел на эту провокационную реплику. Он махнул рукой, и стоявший рядом служитель ударил в барабан. Рокочущая дробь раскатилась по Арене, предвещая выход того, о ком сейчас так вдохновенно вещал распорядитель.

– Дорогие дамы и господа! – дождавшись паузы, снова возгласил Элвис. – Встречайте! Нашего! Юного! Воина-мутанта! По прозвищу! Кры-ы-ыс!!!

Вновь грянул барабан. В ограде распахнулась «калитка», сквозь которую обычно выходили на арену бойцы, и глазам огромной толпы, жадно воззрившейся на открывшийся проем, предстала стройная и ладная фигурка темноволосого подростка с непроницаемо-черными, без белков, глазами. Он бросил мимолетный хмурый и сосредоточенный взгляд на трибуны и… неторопливо, словно прогуливался, пошел к центру арены, как-то совершенно буднично держа в свободно опущенной вдоль тела руке длинный нож.

Доспехов, бронежилета или вообще какой-либо защиты на «юном воине» не было. Потрепанные камуфляжные штаны, армейские ботинки, тонкая замшевая безрукавка и такая же повязка, охватывающая лоб – вот и все его боевое снаряжение.

– Какой молоденький… – жалостливо охнул кто-то из женщин.

– Да вы че, издеваетесь? – крикнул все тот же голос с галерки. – Даже защиты парню не выдали, его ж порвут на первой же минуте!

Трибуны зашумели. Только юноша на арене остался спокойным, как будто все происходящее его не касалось. Он повернулся к воротам, из которых служители обычно выпускали отобранных для боев монстров, и неторопливым, но точным и явно привычным движением перебросил нож из одной руки в другую и обратно, разминая пальцы.

Ворота дрогнули, приходя в движение.

Днем ранее на минус втором уровне

…Сколько времени прошло с того момента, как его швырнули сюда, Марк не знал. Время остановилось для него достаточно быстро, увязнув в беспросветной даже для глаз скавена темноте узилища. Уроженец подземелий, Крыс не боялся темноты, но здесь она была уж слишком недоброй и давящей!

После первых минут отчаяния и взрыва эмоций Марк все же сумел наконец успокоиться. Необходимо было без нервов и истерики обдумать произошедшее и решить, что делать дальше.

Насчет своей дальнейшей судьбы скавен ничуть не обольщался. Его только удивляло, что Мазюков сразу не приказал бросить его на съедение какому-нибудь монстру из Зверинца. А, судя по выражению лица хозяина, именно об этом он и думал. Но что-то заставило его в последний миг изменить решение и отдать приказ просто запереть Крыса под замок. Могло ли это означать, что Мазюков решил повременить с расправой и придумать для него что-то более эффектное и ужасное, чем незатейливое пожрание сидящим в клетке порождением?

Да запросто! Вот только что придумает Мазюков? К чему нужно готовиться ему, Марку, к какому виду смерти?

Умирать не хотелось. Ох, как не хотелось! Оставалась, правда, слабенькая надежда на то, что Гай с Кевларом хоть как-то попытаются отстоять его невиновность и, может быть, облегчить его участь… Но Крыс уже давно не верил в чудеса.

Ни одного звука не проникало сквозь обитую железом дверь темницы. Ни изнутри, ни снаружи. Темнота обволакивала, давила своей могильной тишиной и вкрадчиво шептала в уши: смирись. Смирись – и ты умрешь легко и безболезненно. Достаточно только чуть приоткрыть дверцу в разум – и Темнота заполнит его без остатка. Темнота сама станет твоим рассудком. И ты, погруженный в нее, даже ничего не почувствуешь, когда тебя заживо будут рвать безжалостные клыки…

Яростный крик-рычание раздался под сводами бетонного мешка, узник дернулся, сбрасывая похожее на смерть оцепенение. Нет, так просто его не сломить! Пусть ему и суждено умереть, но он не позволит перед этим превратить его в бессмысленное безмозглое нечто! Он, Марк, сын Хмары из Алтуфьево, будет бороться! До последнего!

Подхватившись, Крыс пружинисто упал на пол и, упершись кулаками в ледяной пол, принялся с остервенением отжиматься от него, сквозь зубы четко и упрямо выговаривая стишок, который он однажды услышал от Умника и почему-то запомнил:

– Нет… не пугает… нисколько… меня это… Просто… из памяти… ясность… даря… Что-то… уходит… что-то… меняется… Я… остаюсь… И значит… не зря!..[15]

Внезапно в замке заскрежетал ключ.

Одним прыжком Крыс оказался на ногах и впился напряженным взглядом в дверь. Что сулила ему эта неожиданная перемена в его положении? Неужели… уже пора?.. Так скоро?..

…Нет! Пожалуйста… еще немного!.. Пожа…

Свет от фонаря, хлынувший в отверзшийся проем, ослепил привыкшие к темноте глаза. Марк зажмурился и заслонился локтем.

– Хозяин велел дать тебе пожрать, чтоб ты не подох раньше времени с голоду! – раздался над ухом голос охранника. Стукнула об пол жестяная миска, и дверь начала закрываться.

– Погоди! – воскликнул скавен, бросаясь на голос. – Скажи, что со мной хотят сделать?

– Не велено говорить! – буркнул голос. Чья-то рука грубым толчком в грудь отбросила Крыса назад… и дверь захлопнулась. Скрежетнул замок, и на узника снова надвинулась душная Темнота.

«С-суки… хоть бы до ветру вывели…» – с беспомощной злостью подумал скавен.

…Дверь открывалась еще дважды, один раз Марка и правда вывели размяться и по личным надобностям. Но никто, ни один из тех, кто в это время сторожил его или попадался навстречу, не отвечал на его вопросы. Отворачивались, игнорировали, словно и не слышали даже.

А еще Крыса не на шутку удивляло, беспокоило и обижало то, что почему-то никто из гладиаторов так и не пришел навестить его. И даже Костя…