Приказ, передаваясь из уст в уста, полетел по шеренгам, и наконец Ричард Плантагенет оставил свой правый фланг и присоединился к брату. Оба Йорка подозвали к себе одного из дозорных и подробно расспросили его. Молодой человек, кивая, старательно подтверждал собственные слова. И снова бойцы в шеренгах стали искать глазами знакомых и пожимать плечами. Они готовы были сражаться, сердца их стучали, все боли и горести были забыты. Однако на глазах всего строя старшие командиры собрались вместе и полной дюжиной поехали вперед, будто бы на переговоры. С точки зрения вышедших сражаться за Йорков, творилось нечто непонятное.

Примерно в миле от них, может, чуть дальше, в восемнадцати сотнях ярдов[29], человек с острым зрением мог различить знамена, поднятые пришедшими врагами. Командующий ими уравнял ширину шеренг с армией Йорков, однако невозможно было сказать, насколько далеко тянулся этот строй в глубину.

Герб на поднятых стягах был разделен на четверти так же, как и у Эдуарда: две из них занимали львы, а две – французские лилии. Однако поле герба на знаменах все приближавшегося воинства было перечеркнуто серебряной полосой.

На поле брани выехал Джордж Кларенс, герцог королевской крови из дома Йорков. Приведенная им великая сила остановилась в восьми сотнях ярдов от строя Эдуарда. Она уже представляла собой угрозу, и бойцы бывшего короля поплотней взялись за топоры, препоясались и отбросили ненужное снаряжение, понимая, что дневная тишина в любой момент может оказаться нарушенной дикими воплями и пением труб. До столкновения оставалась какая-то пара минут, полных такого ужаса, который навсегда оставался в памяти всех, кому удавалось пережить его.

Однако приказ идти в бой все не приходил, и те, кто стоял в передних рядах, увидели, как от войска Кларенса отъехали капитаны и рыцари. Представители обеих сторон сошлись в центре поля – суровые и серьезные люди, внимательно взвешивавшие намерения противоположной стороны. Они могли бы заниматься переговорами и дольше, если б Эдуард и Ричард не подъехали к собравшейся группе вместе с графом Риверсом и полудюжиной телохранителей. Эдуард был полностью уверен в себе, и манера его свидетельствовала о том, что он не допускает, что может оказаться в опасности.

Несколько людей Кларенса отъехали прочь, получив от Эдуарда гарантии безопасности, и тогда к группе в центре поля подъехал сам Джордж Кларенс, на голове которого не было шлема. Осадив коня пред братьями, он нервно улыбнулся.

– Принимаю ваш мир и дарую свой собственный мир, – обратился Эдуард к людям, собравшимся вокруг них с Ричардом. – Благодарю вас, джентльмены. А теперь возвратитесь в строй, чтобы мы с братьями могли переговорить наедине.

Джордж Кларенс повторил этот приказ, и все, кто выехал вместе с ним, не говоря ни слова, развернули своих коней в обратную сторону и отправились прочь, оставив троих братьев друг перед другом.

– Скажи, мой ирландец добрался до тебя? – спросил Ричард. Джордж кивнул – язык у него во рту не ворочался, и он не знал, что сказать. Все трое чувствовали, что неправильное слово вызовет ссору, и молчание на какой-то момент показалось им лучшей альтернативой.

– Ну так как, Джордж? – заговорил Эдуард. На голове его тоже не было шлема, но во всем остальном он не позволял себе ни малейшего послабления. Король с прямой спиной сидел на своем боевом коне, непринужденно держа поводья в железных перчатках. – Ждешь, что я помогу тебе?

Кларенс скривился и покачал головой, после чего неторопливо спрыгнул с коня и направился к братьям – при оружии, одетый в железо, он уже одним этим заставил обоих насторожиться и приготовиться. Заметив их реакцию, Джордж отстегнул перевязь с мечом и взял его в руку. Сделав тем самым скорее воинственный жест, чем разоружившись. Ричард отметил это… надо будет запомнить.

Герцог Кларенс кивнул младшему из братьев, после чего обратился к старшем брату, которого предал:

– Я виноват перед тобой, Эдуард. Я нарушил данное тебе слово, свою клятву. Но я потерял свое дитя. И от горя…

– Все мы теряем любимых и ближних, Джордж, – негромко проговорил король, и Ричард бросил на него короткий взгляд. Он думал, что понимает намерения брата, однако в том, как Эдуард смотрел на Кларенса, виделось явное недовольство, словно он еще не простил своего неверного брата. На какое-то мгновение Ричард подумал, сумеет ли он остановить монарха, если тот решит зарубить Джорджа или просто попытается сделать это. Люди, вышедшие на поле за герцогом Кларенсом, вполне могли бы перейти под крыло старшего брата.

Эдуард еще больше наклонил голову, глядя сверху вниз на человека, который предпочел Уорика собственной родне, а потом – настолько внезапно, что Джордж даже отшатнулся, – перешел из неподвижности к движению и ловко спешился, спрыгнув в густую грязь. Сделав два шага, он принял протянутую руку брата, а затем обнял его. Джордж Кларенс с искренним облегчением рассмеялся.

– А я опасался тебя! – проговорил он. – Я думал, что, увидев три тысячи моих бойцов, ты обязательно простишь меня, однако не был уверен в этом. В последние несколько дней мне почти не удавалось заснуть, Эдуард! С тех самых пор, когда я узнал о твоей высадке…

Ричард, в свой черед, спешился, прислушиваясь к болтовне брата. Джордж явно был взволнован в большей степени, чем позволял себе показать… Он все говорил и никак не мог остановиться. Эдуард отступил от него, по-прежнему взвешивая происходящее со странным выражением на лице, которое герцог Глостер только что заметил.

– Оставим прошлое позади, Джордж, – проговорил старший из братьев. – Согласись, что здесь не место для подобных разговоров.

– Я все исправлю, брат, клянусь тебе в этом! – отозвался Кларенс. – Уорик одурачил меня, обошел своей ложью, обманул лживыми посулами. Одурачил всех нас! Он – аспид, Эдуард. Как и все Невиллы… Теперь я понимаю, что твоя жена была права. У них черное сердце, они губят все, к чему прикасаются. Но мы все исправим, брат. Я все исправлю.

– Как тебе угодно, Джордж, – ответил Эдуард. – Призови своих капитанов сюда и отдай их под мое командование – чтобы среди них не вышло никаких недоразумений.

– Брат, клянусь тебе, это верные люди. Я прошел с ними от Корнуолла, среди них есть люди Кернова[30], которые едва говорят по-английски, однако знают, за какое место нужно держать топор.

– Отлично, Джордж. Зови сюда своих капитанов, еще раз тебе говорю. И если ты заставишь меня просить об этом в третий раз, я зарублю тебя на этом поле собственной рукой. Тебе придется снова заслужить мое доверие, брат. Пока еще ты этого не сделал.

Кларенс осекся, побагровел и кивнул, после чего, отступив на шаг, движением руки подозвал к себе капитанов. Они приближались осторожно, и Эдуард обратился к ним четким и звонким голосом:

– Я помещу по тысяче ваших людей на каждое крыло, а остальные будут помогать мне в центре. Рассчитываю на то, что вы будете исполнять приказы моих лордов, как мои собственные – как приказы собственного отца или Всемогущего Бога, явившегося, чтобы приказать вам стоять и сражаться на моей стороне. Вашу отвагу и подвиги на поле брани я вознагражу, не ограничиваясь ничем. И тот, кто хочет заслужить поместье, рыцарское звание, титул барона или даже графа, не ошибется, если сегодня пойдет за мной. Знайте, что моим врагом является граф Уорик, а он – самый богатый человек в Англии. Когда он падет, каждому из вас по моему слову отойдет добрая часть его состояния. Это понятно?