— Что вы мелете?! — От такой чудовищной лжи у Сиреги все поплыло перед глазами.

— Не ты отправил? Ладно. Все равно — туда ему и дорога!

— Раз в тюрьме сидел, — задохнулся Сирега, — значит, сразу на распыл можно? Я из тюрьмы не убегал и сам себя не освобождал! Я бы честно отпахал свой срок. И не просил меня освобождать… Вообще, мне до фени ваша революция! Вы за свою власть деретесь между собой, а меня воевать заставляли… Пусть меня обратно посадят! Я в России хочу сидеть. — Сирегу прорвало, с болью, ненавистью он выплескивал все, что накопилось за последнее время.

Агиров схватил пиалу, выплеснул остатки чая в лицо Сиреге, несколько чаинок осталось на щеке.

— Ах ты зэчара паршивый! — заорал он, свекольно побагровев.

Но Сирегу уже было не остановить.

— Отстаньте все от меня! Я русский. Мне не нужна ваша земля, посадите меня обратно. От звонка до звонка, отпахать — и покедова… По фиг мне ваш Нацфронт. Все ваши гешефты!..

— А, уже в тюрьму захотел, когда жизнь ломаного гроша не стоит? Хорошо было в крытой? А на свободе стрелять всех кого попало и грабить — плохо? Сколько женщин, стариков, детей положил зазря?

— Это ваши положили, — задохнулся Сирега. — Я только в бою… Это вы все тут озверели, а мне до задницы и фундики и фантики…

— А награбил сколько? — не унимался Агиров. — Ты, грязный ишак, свинья русская, ты уничтожал и грабил народ! Мой народ!.. Весело было тебе, шакал? Машину получил за подвиги? А чья она, знаешь? Не твоя. Ворованная!

— Так мне ее…

— Знаю! За твои гребаные заслуги.

— Кара-Огай подарил! — выкрикнул Сирега и тут же получил крепкий и точный удар в солнечное сплетение. Он согнулся в три погибели, не в силах вздохнуть.

— Ты Кара-Огаем не прикрывайся! Он тебя завтра пристрелит! Хотя я сам бы это сделал с удовольствием… Потому что ты, зэк поганый, не отсидел срок. Ты — беглый, и в тебя надо стрелять, как в бешеного шакала. Чтобы никого больше не смог убить!

Сирега сник. Из него будто вышли все душевные соки, а воля рассыпалась на осколки. Действительно, беглый зэк — и не более. Освободил его другой бывший зэк, а мент страдает: беззаконие! Но все равно служит ему как пес… Всё, круг замкнулся, и из него не выйти. Всему миру очень нужно отправить некоего арестанта Сирегу на тот свет. Без приговора. Без обжалования. Без сантиментов… И Сирегу закопают. Без имени, без бирки. Отняв даже память о нем. И мать-старушка не узнает… А будущие исследователи исторических коллизий, всякие там археологи, откопают улыбающийся Сирегин череп с отверстием, сильно обрадуются, будут крутить в дырочке пальчиком и рассуждать о величии или о безнравственности былой эпохи…

А может, Сирегины кости понадобятся потомкам для Могилы Неизвестного Боевика. И на приемной комиссии его останки победят: всех покорит открытая улыбка пустой Сирегиной головы. «Классный парень!» — скажут они. И ему крупно повезет. Правда, если какой-нибудь грамотей в очках не заявит, что череп европейского, а не азиатского типа. И его кандидатуру зарубят, а кости выкинут на свалку…

Вот такие мысли среди прочих посещали пока еще целую голову нашего непутевого героя, когда он сидел в камере, дожидаясь рассвета.

Наутро его привели к Кара-Огаю. Тот, как всегда, был умудренно-спокоен, вежливо попросил, чтобы с пленника сняли наручники. «Чтоб потом от крови не отмывать», — догадался Сирега.

— Страшно? — спросил Лидер.

Сирега чистосердечно кивнул головой.

— Ну рассказывай, как ты искал негодяев, как Степку убили, как автомат отняли.

Сирега понял, что это для него вроде как последнее слово, и решил не отказываться. Начал с того, как отловил двух мародеров, которых, кстати, уже успели расстрелять, рассказал про попытки напасть на след бандитов, как опрашивал со Степкой жителей и вышел на старика, а через него — на хозмаг, где и прятались бандиты…

— Значит, тебя оглушили, связали, потом ты смог распутать ноги и со связанными руками прийти в штаб? — щурясь от сигаретного дыма, спросил Кара-Огай.

— Да. И когда мне освободили руки, я поднял людей и устроил засаду… Но они не пришли.

— Так и было? — покачав головой, снова спросил Лидер.

— Именно так. Мы прождали в подвале три часа.

— Мне твою историю рассказали несколько по-иному.

— Как? — не удержался от вопроса Сирега.

— Это тебе необязательно знать. Главное, есть люди, которые подтвердят истинность твоих слов. Ведь так?

— Конечно, — поспешно подтвердил Сирега.

— Значит, Агиров приказал не давать оружия, и тебе ничего не осталось, как сбежать?

Сирега промолчал. Признаваться не хотелось, а врать — тем более. Глупому теленку не следует обманывать зубра…

— Я обещал расстрелять тебя. Как раз через полчаса истекают трое суток, — усмехнувшись, Лидер глянул на часы. — Но я не стану этого делать. Я прощаю тебя. Я поставил тебе задачу. Ты мужественно и достойно выполнял ее. Ты потерял друга. Но по молодости и неопытности не смог довести дело до конца. Ведь ты нашел их логово, видел Вулдыря и этого, второго…

— Консенсуса.

— Да… Ведь это они были?

— Да, — подтвердил Сирега и непроизвольно дотронулся до щеки. — Зубы ногой вышибали…

— Мы их поймаем и поговорим за квадратным столом, — заявил вдруг Кара-Огай. — Я создал специальную группу. Живыми они отсюда не выйдут. Выходы из города блокированы. На себе убедился, не так ли? Вычистим всю грязь из города. Новая власть должна показать, что не потерпит разгула бандитизма и мародерства. Карать будем по законам военного времени… А ты иди к Джеги, пусть он выдаст тебе оружие. Будешь хорошо служить, получишь амнистию. Ты ведь не забыл?

Под нахмуренными бровями Кара-Огая вспыхнул недобрый огонек…

Бывший комсомольский работник Джеги встретил Сирегу как родного, приветственно хлопнул по плечу и доверительно намекнул, что сам просил Лидера дать возможность парню искупить вину. «Врет», — подумал Сирега.

Ему выдали автомат и поставили на охрану штаба. Теперь он нес службу у дверей с придурковатым коротышкой, который носил красный бант на груди. Его машина куда-то исчезла. Да Сирега и не горевал: как пришла, так и ушла.

А Вулдыря и Консенсуса поймали через день. Глухой ночью они напоролись на одну из поисковых групп. Отстреливались, пока не кончились патроны, убили двоих, сами же чудом не пострадали.

Утром из столицы прибыл Тарантул. Он устроился там и готовил почву для переезда Лидера. В белой «Волге» с ним, кроме водителя и охранника, приехала совсем юная белокурая девушка. Она осталась в машине.

— Далеко не отходи, я скоро вернусь, — сказал он ей.

— Хорошо, папочка, — ответила девушка.

«Знаем мы таких папочек… Любят же азиаты русских девок», — подумал Сирега, скучая у входа штаба.