Ученые обращали мало внимания на гипнагогические галлюцинации до 50-х годов, когда Питер Маккеллар и его коллеги начали свое долгосрочное, растянувшееся на несколько десятилетий исследование связанных со сном галлюцинаций. Ученые провели детальный анализ их содержания и частоты в больших популяциях (студенты Абердинского университета) и сравнили с галлюцинациями, вызываемыми употреблением мескалина. В 60-е годы авторы смогли дополнить свои феноменологические наблюдения регистрацией ЭЭГ в момент перехода из состояния полного бодрствования в гипнагогическое состояние.

Более половины испытуемых Маккеллара упоминали о гипнагогических видениях и слуховых галлюцинациях (голоса, колокольный звон, звуки, издаваемые животными, и т. д.), которые встречались не реже, чем зрительные. Многие мои корреспонденты тоже пишут о простых слуховых галлюцинациях (собачий лай, телефонный звонок, произнесенное собственное имя).

В своей книге «Высокая работоспособность» Эдмунд Уилсон описал довольно распространенную гипнагогическую галлюцинацию:

«Каждое утро, перед тем как окончательно проснуться, я ясно слышу телефонный звонок. Сначала я подходил к телефону, но он молчал. Теперь же я просто лежу в постели и жду. Если звонок не повторяется, значит, это галлюцинация, и я не встаю».

Антонелла Б. при засыпании слышит музыку. Когда это случилось в первый раз, писала она мне, «я услышала красивую классическую пьесу в исполнении симфонического оркестра – это была очень сложная незнакомая вещь». Обычно музыка не сопровождается никакими зрительными образами, «мой мозг просто наполняется прекрасными звуками».

Сьюзен Ф. – библиотекарь, и слуховые галлюцинации у нее носят более сложный и изощренный характер. Она описала их так:

«Вот уже в течение нескольких десятилетий, ложась спать, я неизменно слышу, как кто-то произносит какие-то фразы. Они всегда грамматически правильны, и произносит их мужской голос на английском языке. (Несколько раз это был женский голос, а один раз голос заговорил на неизвестном мне языке; я могу отличить романские языки, китайский, японский, корейский, русский и польский, но этот язык был мне совершенно не знаком.) Иногда предложения представляют собой простые инструкции – например «Принеси мне стакан воды», но иногда это могут быть повествовательные или вопросительные предложения. Летом 1993 года я даже вела дневник, куда записывала эти фразы. Вот некоторые из них: «Однажды он прошел мимо меня», «Наверное, это ваши вещи», «Мама хочет печенье», «Я чую запах единорога», «Пойди возьми шампунь».

То, что я слышу, не имеет никакого отношения к тому, что я читала, видела или слышала за прошедший день. Когда мы с мужем совершаем длительные поездки на машине, я часто в дороге засыпаю – начинаю клевать носом. Стоит мне задремать, как я тут же слышу фразу, пересказываю ее мужу, снова клюю носом и снова что-нибудь слышу. Так продолжается до тех пор, пока я не возьму себя в руки и не перестану спать».

В книге «Память, говори» В. Набоков дает красноречивое описание своих гипнагогических галлюцинаций – как слуховых, так и зрительных:

«Сколько я себя помню, у меня всегда были легкие, ненавязчивые галлюцинации. Непосредственно перед самым засыпанием я вдруг начинаю слышать с одной стороны какой-то разговор; этот разговор не имеет ни малейшего отношения к ходу моих собственных мыслей. Я слышу нейтральный, невыразительный, спокойный голос, произносящий абсолютно неважные для меня слова – английские или русские, – которые, собственно говоря, даже обращены не ко мне. Эти слова и фразы настолько тривиальны и банальны, что я не считаю нужным приводить их примеры. Этот глупейший феномен кажется мне аналогом появляющихся перед засыпанием зрительных образов, тоже хорошо мне знакомых. Эти видения появляются и исчезают без всякого участия сонного наблюдателя, но они разительно отличаются от сновидений, ибо этот наблюдатель пока еще способен распоряжаться своими чувствами. Видения перед засыпанием часто бывают уродливыми до гротеска. Мне начинают видеться плутоватые профили грубых напыщенных карликов с раздутыми ноздрями и огромными ушными раковинами. Однако подчас мои фотизмы носят успокаивающий, мягкий, расплывчатый характер, и тогда я вижу – как будто спроецированные на внутреннюю поверхность век – неясные серые фигуры, расхаживающие среди пчелиных ульев, или маленьких черных попугаев, исчезающих среди заснеженных гор, или розоватый горизонт, постепенно темнеющий за лесом корабельных мачт».

Для гипнагогических галлюцинаций особенно характерны лица, как пишет Андреас Мавроматис в своей энциклопедической книге «Гипнагогия: уникальное состояние сознания между бодрствованием и сном». Мавроматис приводит составленное одним больным в 1886 году описание таких галлюцинаторных лиц, которые выплывают из темноты как туманные пятна, а затем быстро обретают отчетливые, яркие и живые черты реальных лиц. Они исчезают только затем, чтобы уступить место новым лицам, стремительно следующим друг за другом в удивительном танце. Прежде лица были поразительно уродливы. Это были человеческие лица, напоминавшие морды страшных, не встречающихся в природе зверей, похожих на какие-то дьявольские отродья. Но в последнее время лица стали по-настоящему красивыми. Безупречные в своем совершенстве лица теперь следуют друг за другом в великом своем разнообразии.

Во многих других описаниях люди особо подчеркивают, что часто видят именно лица, иногда множество лиц – совершенно разных и неузнаваемых. В опубликованной в 1925 году статье о гипнагогии Ф.Э. Лининг высказала мысль о том, что преобладание лиц в гипнагогических галлюцинациях «почти наверняка свидетельствует о том, что мозг обладает предрасположенностью к «видению лиц». Эта «предрасположенность» Лининг, как мы теперь знаем, имеет свою анатомическую основу в специализированном участке зрительной коры, в веретенообразной лицевой области. Доминик Ффитч и его коллеги с помощью метода функциональной МРТ показали, что именно эта область правого полушария активируется, когда возникают галлюцинаторные видения лиц.

Активация гомологичной области левого полушария приводит к лексическим галлюцинациям – их содержанием обычно бывают буквы, числа, ноты, иногда бессмысленные слова и даже фразы. Один из испытуемых Мавроматиса рассказывал об этом так:

«Когда я ложусь спать и начинаю засыпать, мне представляется, что я читаю книгу. Я отчетливо вижу шрифт и различаю отдельные слова, но они редко что-нибудь для меня значат. Эти воображаемые книги мне незнакомы, но часто их содержание имеет отношение к моим дневным переживаниям и к темам, о которых я читал днем».

(В то время как лица или места обычно бывают неузнаваемыми, существует определенная категория гипнагогических галлюцинаций, которые Маккелларом и Симпсоном были названы персеверативными, или возвратными: человек перед засыпанием видит то, что видел в течение предыдущего дня; например, если человек много времени провел за рулем, он видит несущиеся с обеих сторон живые изгороди или деревья, обрамляющие дорогу.)

Гипнагогические галлюцинации могут быть тусклыми и бесцветными, но зачастую оказываются живыми, яркими и многоцветными. В опубликованной в 1956 году статье Ардис и Маккеллар приводят случай одного испытуемого, который описывал свои галлюцинации как «невероятно насыщенный, словно купающийся в солнечном свете, радужный спектр». Авторы сравнили эти галлюцинации с необычайно яркими галлюцинациями, возникающими под действием мескалина. В гипнагогических галлюцинациях свечение может быть невероятно ярким, а контуры предметов так же невероятно отчетливыми – с подчеркнутыми тенями и светотенями. Иногда на фоне этих изображений появляются карикатурные, гротескные фигуры или сцены. Многие опрошенные рассказывают о «невозможной» ясности и «микроскопической» детализации гипнагогических видений. Галлюцинаторные образы отличаются четкостью, недостижимой при обычном зрительном восприятии реальных предметов, словно внутренний взор имеет остроту не «единица», а по крайней мере «четыре» (такая повышенная «острота» внутреннего зрения вообще характерна для зрительных галлюцинаций).