Эту подборку стратегических картинок он отыскал, пока ждал амберитов. Памятные для многих события начала Второй мировой войны, которые упорно, хотя и с некоторыми различиями повторялись в группе миров, окружавших Землю. Блейз даже вскрикнул, увидев знакомые очертания «линии Мажино», в одном из капониров которой он готовился встретить вражеские танки.

Исторический отстойник представил посетителям несколько неканонических сценариев, по которым великая северо-восточная держава решилась порвать Пакт и ударить в спину вермахту, механизированные колонны которого уже стремились к Парижу. Тут получалось много разных вариантов дальнейшего развития событий, но даже самый неудачный из них был оптимистичнее случившегося на Земле. Война так и не вышла за пределы Центральной Европы и продолжалась всего два года вместо пяти.

— Убедительно, — признал Джулиан. — Что скажешь, Бен?

— Ничего нового, — упрямо стоял на своем старший амберит. — У нас нет воздушного зонтика, а без него нечего даже думать о наступлении.

Споры стали спокойнее, но все равно грозили затянуться до конца еще не начавшейся схватки с Беохоком. Обсуждали в основном эффективность использования драконов против орнитоптеров.

Фауст отошел на полсотни шагов и снова попробовал превратить Карту в длинный канал, соединяющий два Отражения. На этот раз связь наладилась мгновенно, и призрачный Верви возник на фоне сражения, а за спиной брата стояли родители и Мефисто.

— Удачно? — спросил Оборотень.

— Не слишком… — Фауст начал перечислять возражения амберитов.

Не дослушав, брат сказал:

— Отец вернулся от Мерля примерно с таким же успехом. Соседи не верят нам и хотят, чтобы мы воевали за них.

— Хотеть не вредно, вредно не хотеть… — Фауст усмехнулся. — Не хотят воевать — мы умываем руки. Хватит нам войны с Пифродом.

— Не хватит, — огорчил его Вервольф. — Отец привез веселую новость. После Хаоса команда Фердинанда пойдет вовсе не на Рэндома. Их вторая цель-Нирвана.

Фауст молчал, обдумывая неприятное известие. Мятежников он не особенно боялся. В своих мирах, где нирванцы могли применять пушки и автоматы, царство Судьбы выглядело неприступным. Поколотили Деспила, побьем и Фернандо — в этом Сын Вампира не сомневался. Некоторую опасность он усматривал в морских и воздушных кораблях противника, но Верви должен был приобрести нужную технику.

Продолжая говорить на валаши, Фауст рассказал брату о соображениях Бена. Наслушавшись амберитов, он и сам начал склоняться к мысли, что атака армий, вооруженных луками и мечами, на автоматчиков Беохока чревата тяжелым поражением. К его удивлению и радости, Вервольф шутя разбил эти доводы.

— А кто их просит прыгать в самое пекло? — осведомился Оборотень. — У нас же есть фотографии, которые ты привез из Беохока. Когда ворвемся прямо в ключевые точки города, дальнобойность и скорострельность пороховых хлопушек перестанут быть преимуществом. Бой на городских улицах ведется по другим правилам.

— Как же я не сообразил! — Фауст был искренне огорчен. — А как твой поход в супермаркет?

— Для воздуха кое-что достал. — Верви подмигнул. — С водой придется выкручиваться… Ну, бывай. Дома поговорим.

Спрятав Колоду, Фауст поискал глазами амберитов. Потомки Оберона толпились на другом конце ратного поля возле догоревшего танка. Машина уткнула в землю дульный тормоз бессильно обвисшей пушки.

Он подозвал коня и поскакал в их сторону, обдумывая разговор с братом. Если есть зенитки, то половина проблем решена, а на броненосцы тоже найдется управа… Сам собой сложился замысел, дополнявший предложения Верви. Младшенький, конечно, большой мастер по части стратегии, только в Искусстве слабоват, не смог предусмотреть простейшего приемчика.

Добрый доктор представил, как будут действовать штурмовые отряды. На душе стало легко и радостно. Хорошего настроения не испортили даже реплики, которыми обменивались амбериты. Потенциальные союзники беззаботно сплетничали, не ведая, что нирванские герцоги слышат писк комара за сотню шагов.

Фауст был далеко, и Рэндом без опаски спросил родню:

— И все-таки, чего добиваются старик и его семейка?

Тема была животрепещущая, поэтому все заговорили хором. По общему мнению, нирванцы хотели вернуться к трехполюсному миру, который существовал в эпоху молодой вселенной, но на этот раз — при собственном доминировании. В таком случае они должны были сообразить, что не смогут добиться полновластия Пирамиды — уцелевшие Лабиринты и остатки Логруса этого не допустят. Начнется большая война, в которой временно объединятся Амбер и Хаос и войско Нирваны не сможет сдержать такого натиска.

— А вот я не могу понять одного, — обращался Блейз с вопросом ко всем и ни к кому. — Что правильнее — иметь целый Лабиринт при разрушенных Логрусе и Пирамиде или чтобы работали все три Центра Мощи?

— Не знаю, что правильнее, только нам нужно, чтобы Лабиринт остался единственным действующим Узором, — воинственно заявила Фиона.

— Многие этого не хотят, — заметил Джулиан, кивая на скакавшего рысью нирванца. — И станут мешать, если поймут, чего мы добиваемся.

Взгляды, бросаемые в сторону герцога, большей частью были не слишком дружелюбны. Пнув сапогом проржавевшие листы танкового фальшборта, Рэндом буркнул:

— Эти ребята способны на все — и в смысле менталитета, и по колдовским способностям.

— Они добились самого идиотского из всех возможных паритетов — разрушили все три Узора, — добавил Блейз.

Корвин обиженно уточнил:

— Кроме моего Лабиринта. По существу, мы уже добились ситуации, о которой говорила Фи. У нас есть мой Узор и почти исправный Главный Лабиринт, а у остальных нет ничего.

— Не совсем, — хмуро отозвалась Фиона. — Я думаю, и Мандор меня поддержал, что во владениях Нирваны сохранилась по крайней мере одна Спиральная Пирамида.

— Потише, — посоветовал Блейз. — Он приближается.

Рэндом вдруг понял, что в глазах братьев и сестер он перестал быть признанным повелителем. Время, выбравшее его королем, закончилось, и теперь Ам-беру требовался новый владыка — не политик, а полководец. В предчувствии войны Семья ждала, что скажет Бенедикт. Однако старший брат, всегда равнодушный к отцовской короне, словно испытывал терпение остальных — отмалчивался и бесцельно бродил чуть в стороне.

Однако за беседой он следил и неожиданно сказал, не оборачиваясь:

— Я воевал с дядюшкой Кулом.

— Что значит «воевал с Кулом»? — осведомился Джулиан. — Вместе с ним или против него?

— И так и так. Тяжелый противник.

Развивать эту тему Бен явно не собирался. Корвин вдруг понял, что сейчас может быть принято фатальное решение и Амбер снова лишится единственного союзника. Второго предательства Нирвана наверняка не простит. К тому же неизвестно, простил ли Кул первое предательство… Он произнес, ни к кому не обращаясь: