– Добрый вечер, леди и джентльмены, добро пожаловать на вечер, подготовленный учениками начальной школы Роя Уинстона. – София Маргулис дождалась, пока стихнет шум и все рассядутся по своим местам. – Сегодня у нас будет возможность получить удовольствие от чудесного музыкально-драматического спектакля, поставленного нашим замечательным преподавателем мистером Хайком.

Рейчел взглянула на мистера Хайка, высокого мужчину с серьезным лицом, сидевшего за пианино.

Они с Марком провели весь день, устанавливая подвесную камеру на заднем плане зала. Звук был усилен микрофонами, размещенными на сцене таким образом, чтобы шум, возникающий в зале, не мог стать помехой выступавшим.

В интересах Чака Марк позаботился о том, чтобы вся аппаратура была самого высокого качества и гарантировала отличную запись. Он был счастлив, что во время монтажа Рейчел была с ним и он имел возможность рассказать ей кое-что о своей работе и о том, как действуют устройства, которыми он особенно гордился.

Рейчел снова посмотрела на Софию, которую Марк снимал, медленно передвигая камеру; свет падал прямо на нее.

– Отличительной чертой нашего спектакля является…

Она была одета в серый костюм, под которым была голубая водолазка, и яркое освещение немного изменяло ее внешность, Рейчел даже удивилась такому неожиданному эффекту.

При первой встрече София показалась Рейчел вполне деловой и доброжелательно настроенной женщиной, она много говорила с ней о дизайне, который разрабатывался для вечера, о костюмах и, естественно, о том, как дорого обойдется это все Чаку. У Рейчел сложилось впечатление, что эта женщина с особым удовольствием будет вспоминать, что в этот вечер ей наконец удалось отомстить своему бывшему мужу за все обиды.

Но вряд ли кто-нибудь мог догадаться, каково было истинное отношение Рейчел к этой женщине, поглощенной своими административными обязанностями, работой с детьми, школьным спектаклем. Рейчел тайно завидовала ей, завидовала очень сильно, ведь как бы ни тяжела была участь Софии, но у нее была дочь, которая заставляла ее забыть обо всех неприятностях, которые ей пришлось вынести в браке.

Когда София знакомила Рейчел с Бритни, было видно, как она гордится своей девочкой. Сдержанностью и воспитанностью, длинными волосами и темными глазами Бритни походила на мать. Держалась она весьма уверенно и вовсе не боялась того, что ей придется выйти на сцену перед полным залом. Жаль только, что Чак не имел возможности приехать и увидеть все собственными глазами.

– Я думаю, на этом можно закончить вступительную часть… – София повернулась и сделала приглашающий жест сидевшему за пианино. – Вечер начинается.

На сцену вышел хор мальчиков и девочек, одетых в форму школы Роя Уинстона, – красивые красные костюмы с золотой вышивкой.

– Сдвигай, сдвигай камеру, – поторопил Марк, замахав руками, когда дети выстроились на сцене.

– Я это уже сделала, – сказала Рейчел и встала неподвижно за приспособлением, позволявшим регулировать угол съемки. – Если не доверяешь мне, займись этим сам.

Она заметила вспышку раздражения в его глазах. Для него работа была важнее всего, и сейчас он способен был думать только о ней, и ни о чем больше.

– Останься. – Он сказал это с отсутствующим видом, целиком сосредоточив свое внимание на сцене, только виноватая улыбка пробежала по его лицу. – Прости меня, пожалуйста.

Рейчел снова взглянула на камеру, немного отодвинутую в сторону. Она напомнила себе, что сама ввязалась во все это и предложила помогать Марку, прослушав его краткие объяснения некоторых принципов работы. В конце концов, если бы кто-нибудь стал вмешиваться в то, что она делает в своей мастерской, она, возможно, тоже бы возмутилась.

Занавес открылся. Пианист заиграл мелодию из «Вильгельма Телля», и раздались первые звуки хора, это была легкая пасторальная песня. На сцене все декорации соответствовали теме: горы в лучах солнца, множество цветов и деревянный мостик над голубым ковриком, который должен был изображать речку.

Маленький мальчик в костюме шмеля кружил по сцене; это была идея мистера Хайка, которой он очень гордился.

Мальчик-шмель обежал мостик, замер у микрофона в кругу света и, покосившись на камеру, запел: «Раз повздорили всерьез козлики-дружки…»

Марк внимательно изучал положение камеры.

– Наводи прямо на шмеля, но только сразу измени ракурс, как только появится солистка.

Теперь он не смотрел на сцену, он разглядывал аудиторию, гостей праздника, родителей и учителей, которые толпились у двери.

Рейчел держала камеру направленной на мальчика, пока не изменилась мелодия, оповестив о выходе на сцену следующего исполнителя. Рейчел почувствовала, что начинает волноваться, ей показалось, что она с трудом управляется с камерой. Она вдруг поняла, насколько значима была в работе Марка каждая отдельная деталь, каждое движение.

Голубое свадебное платье было готово, и теперь оно висело в шкафу в отеле. Конкурс должен был начаться завтра, а сразу после него Марк собирался уехать. Он не назвал ни точного числа, ни времени отъезда, но ему звонили из Лондона, и Рейчел знала, что долго он не задержится.

Она старалась не думать об этом, ей хотелось бы просто выбросить из головы все мысли о том, что должно будет случиться, чтобы не портить этих последних дней, пока он еще оставался рядом. Ведь она была готова к этому с самого начала, и ей не хотелось, чтобы Марк решил, будто бы она обвиняет его в чем-то. Рейчел мечтала проститься с ним легко, с милой улыбкой и сохранить об их знакомстве самые приятные воспоминания.

Мелодия снова изменилась, но Рейчел уже была готова к тому, чтобы как можно лучше показать выход на сцену первого козлика – маленького робкого ребенка в белом костюмчике, который посмотрел в зал и глубоко вздохнул: «Ахх-х-х…»

– О, где же мои братцы? – грустно спросил малыш – оказалось, что это была девочка, – и посмотрел направо и налево.

Марк взглянул на Рейчел:

– Все в порядке?

Она кивнула и чуть поправила резкость перед появлением следующего артиста. Два других козлика появились на сцене. Оба были и крупнее, и выше первого.

– Мы здесь! – громко отозвались они.

Марк придвинулся совсем близко.

– Когда выходит Бритни?

– После них.

– Трава на нашем лугу чахлая и сухая, – пожаловался один из козликов. – Что нам делать?

Рейчел не выпускала камеру из рук.

– Вот так.

Марк кивнул.

– Держи ее прямо на Бритни. Чтобы Чаку было лучше видно.

– Не беспокойся, – мягко отозвалась Рейчел, когда Бритни появилась на сцене в ярко-розовой накидке.