позвонили, он извинился и ушёл в соседнюю комнату.

С тяжёлыми мыслями я развернулась, чтобы пойти на кухню выпить воды. Сделав шаг, я поняла что стою в луже. С ужасом я поняла что произошло.

— Лиам! — громко окликнула я мужа.

— Милая, минутку.

— У нас нет лишних минуток, — нервно крикнула я.

Мне казалось мои руки стали дрожать, а от лица отхлынула кровь.

— Что случилось? — заглядывая в комнату, спокойно спросил Лиам.

— У меня отошли воды…

Мы поборемся

Лиам.

— У меня отошли воды.

— Если ты решила пошутить надо мной, то это была не очень хорошая шутка, Мишель, — заметил я, потому что ещё не отошел от просьбы развестись.

— Это не шутка! — в ее глазах застыл испуг, я опустил глаза в пол, действительно моя жена стояла в луже.

— Так…спокойно, не нужно нервничать, — я нервно взъерошил волосы.

Только конец шестого месяца. Ещё совсем рано, так не может быть.

— Присядь, я сейчас позвоню Ирине Сергеевне и соберу бумаги, — подойдя к жене, я помог ей аккуратно сесть.

— И захвати меня переодеться, — Мишель моментально побледнела.

— Не нервничай.

Я побежал на второй этаж, по пути набирая номер врача.

— Мистер Линкольн, добрый вечер. Что-то случилось? — очень быстро женщина взяла трубку.

— Да, у Мишель отошли воды. Что делать? — я старался найти нужную папку с документами.

— Так, пусть дышит, через нос вдыхает и через рот выдыхает. Срочно выезжайте в клинику. Я вас тут жду. Не затягивайте. Пусть Мишель засекает время схватки. Если станет хуже звоните мне.

— Хорошо.

Наконец я нашёл нужную папку, взял первые попавшиеся вещи супруги и спустился вниз.

— Дыши. Давай вместе со мной, глубокий вдох через нос и выдох через рот, — я дышал вместе с Мишель и параллельно помогал ей переодеться, — Сама к машине дойдёшь?

Она кивнула.

Мы вышли из дома и сели в машину. Я завел двигатель и поддал газу.

— Говорил, что не нужно нервничать? А ты слушаешь всяких придурков.

— Я…не думала что все так будет, — её голос дрожал, а по щекам покатились горячие болезненные слезы.

— Ну все тише, я зря на тебя злюсь. Вышло так как вышло. Теперь главное чтобы исход был благоприятный.

Пробок не было. Мы приехали очень быстро. Мишель сразу же забрали в отделение, а я остался ждать в коридоре. Как не вовремя мне позвонила Линда.

— Лиам, привет. Как вы там? Так давно не слышала тебя.

— Знаю. Линда, мы с Мишель в больнице, не очень удобно говорить, — мною владел страх, я ходил из стороны в сторону и пытался на настроить себя на позитивный лад.

— Что случилось!?

— У неё отошли воды, — тихо ответил я.

— Говори мне адрес, я еду. Слышишь? Все будет хорошо, — она тоже явно испугалась, но смогла взять себя в руки.

Через двадцать минут примчалась моя сестра.

— Ничего не говорили? — крепко обнимая меня меня, спросила она.

Я отрицательно покачал головой.

— Ничего. Все будет хорошо. Я уверена.

— Мистер Линкольн, можно вас на пару минут?

Я отошел в сторону вместе с Ириной Сергеевной.

— Как она? — нервно спросил я.

— Я не могу вам не сказать. Видимо ваша жена все таки умолчала об этом, но сейчас уже нет смысла хранить великую тайну.

Я не понимал о чем говорила врач. Какая тайна? О чем умолчала?

— Говорите, — выдавил я из себя.

— У неё патология сердечно-сосудистой системы. Я предупреждала, что роды могут быть опасны, так как кесарево в вашем случае вообще не подходит. Мишель предпочла сохранить ребёнка.

— Но… — меня словно ошпарило, я не мог и слова вымолвить. Чем она думала, когда шла на этот шаг? — Что-то можно сделать?

— Я не знаю, у нас есть пару часов, мы стараемся задержать процесс родов, но как вы понимаете без околоплодных вод ребёнок не продержится долго. Мы сейчас собираемся на совет и будем принимать решение, — серьезно ответила Ирина Сергеевна.

— Я могу ее увидеть?

— Вообще не положено, — женщина отвела взгляд, она мялась, но мысленно мне сочувствовала.

— Пожалуйста. Я должен ее увидеть. Я представляю как ей страшно и больно. Ей нужна поддержка.

— Идите, но я вас не видела, — коротко ответила врач.

— Спасибо.

Я махнул Линде, она понимающе кивнула и присела на лавочку. Я же зашёл в палату к жене. Мишель была очень бледной, она лежала в одном положении на левом боку и сильно зажмуривалась. На ее лбу появились морщинки.

Я присел рядом с ней на стул и коснулся шелковистых волос.

— Лиам?

— Я. Почему ты так поступила со мной? — я не повышал голоса. Знал что нельзя, хотя внутри у меня буквально бушевал шквал эмоций. Мне хотелось крушить все вокруг, я готов был отдать все, только бы она не умирала.

— Прости меня, — Мишель взяла мою ладонь в свои руки и прижалась к ней щекой, — я просто не могла убить её. Она же живая. Как? — не открывая своих очаровательных глаз, шептала она.

— Ты глупая. А обо мне ты подумала? Я же не смогу без тебя.

— У тебя будет частичка меня, — слабо улыбнувшись протянула Мишель, — Только представь, ты возьмёшь её на руки, а у неё будут мои глаза. Это такое счастье.

— Этого не будет. Не смей мне говорить о смерти. Я все сделаю для того чтобы спасти тебя, — склонившись над супругой, ответил я.

— Не вздумай ставить меня, превыше неё. Я видела многое в этом мире, а она ничего.

— Это я виноват. Я сломал твою жизнь, прости меня, — коротко касаясь губами лица девушки, шептал я.

— Глупости, однажды это бы произошло. И неважно с тобой или без тебя. Обещай мне любить ее как меня.

— Нет.

— Лиам, пообещай мне, — наконец она открыла глаза.

— Обещаю, но все равно буду бороться за тебя. Так не может закончиться. Я только поверил в любовь и счастье. Такого исхода не может быть.

— Это жизнь. Давай не будем о грустном.

Мишель умело перевела тему. Мы с ней негромко общались. Я всеми силами старался облегчить её боль.

— Лиам, на пару минут, — Ирина Сергеевна вышла в коридор.

— Я быстро, — чмокнув Мишель в висок, я вышел за врачом, — Я хотел сказать…неважно что будет говорить моя жена. Я хочу чтобы спасали только ее и только ее.

— А я хотела сказать, что из столицы уже вылетел опытный врач-кордиолог, через пару часов будет здесь. Мы ещё поборемся, — поддерживающе улыбнувшись, врач похлопала меня по плечу и направилась в палату.

— Спасибо вам.

— Пока рано говорить спасибо.

Мы вдвоём зашли в палату.

— Как себя чувствуете? — спросила Ирина