Если, уходя на строительство, товарищи капитана забывали прикрыть дверь, песцы по одному проскальзывали в землянку и, не найдя ничего, начинали глодать у больного подошвы сапог.

Под хриплый и жалобный вой песцов Беринг умер.

Его спутников тоже ждала голодная смерть. Но однажды в воде, на покрытых бурыми водорослями отмелях, люди заметили каких-то животных. Огромные, величиной со слона, они медленно ползли по дну, время от времени поднимая под водой головы. Их тела напоминали тела китов и имели хвосты, но морды были странно похожи на морды коров. Непрерывно жуя, они паслись в воде, не обращая на людей внимания.

Попробовали устроить охоту. Одному из зверей набросили на хвост петлю, и вытащили животное на берег. Сочное, свежее мясо было таким вкусным, что животных тут же прозвали морскими коровами.

Перезимовав, спутники Беринга достроили судно и вернулись на нём домой…

Когда Борис Павлович кончил рассказ, Вовка спросил:

— Значит, морские коровы есть?

— Нет, — сказала мама. — Они вымерли.

Борис Павлович покачал головой:

— Произошло гораздо худшее: их уничтожили, истребили. Рыбаки, китобои, охотники за морским зверем — всякий, кто приближался к острову, убивал несколько коров и пополнял запасы свежего мяса. Прошло всего тридцать два года после смерти Беринга, и на острове была убита последняя морская корова. Это невосполнимая потеря: их можно было приручить. Это были бы первые морские животные, одомашненные человеком.

Он помолчал.

— Когда-то, в юности, я хотел стать историком. Я хотел написать книгу о великих морских открытиях. В ней обязательно нашлось бы место рассказу о Беринге и удивительных коровах в океане. Я написал бы и о том, что вот уже десятки лет учёные ищут их на других безлюдных островах. Вы представляете, какое это будет замечательное открытие? Где-нибудь в глуши, в маленькой бухте, удастся столкнуться лицом к лицу с животным, которое считалось давно погибшим.

— Вова, ты спишь?

Вовка сидел с широко открытыми глазами. Он не видел ни мамы, ни Бориса Павловича, ни тёмной, едва освещённой улицы. Он видел перед собой низкий каменистый берег и бурое, покрытое водорослями морское дно. Огромные животные, похожие на китов, ползали в воде. Они поднимали из воды головы, и тогда с их толстых губ, как ленты, свешивались непрожёванные бурые водоросли. На горизонте появился корабль. От него отвалила шлюпка и направилась к берегу. Дюжие матросы размеренно махали вёслами. На носу шлюпки стоял учёный с подзорной трубой. Он терпеливо всматривался в даль…

— Пора спать, — сказала мама, — уже поздно. Неизвестно, как сложится завтрашний день.

Кран и катера

— Вова, вставай!

— М-м-м…

— Приезжает Степан!

— Что?

Вовка вскочил. Мама стояла у кровати уже одетая. В пальто.

— Я говорю: приезжает Степан. Только что объявили по радио — приходит пароход. Я на работу, там отпрошусь. А ты беги в порт. Найдёшь Фёдора, скажи — пусть тоже встречает.

Вовка часто заморгал глазами.

«Как это — приезжает Степан?»

— Посмотри в окно. Видишь, над складами в порту большая стрела. Это плавучий кран. На нём работает Фёдор. Скажи ему — через два часа приходит пароход. Ну, беги!

Вовка наконец понял. Он быстро оделся, схватил со стола кусок хлеба, выскочил на улицу и помчался вниз, к порту.

Над горбатыми крышами складов поднималась сломанная углом решётчатая стрела крана. Вовка миновал ворота и, не спуская со стрелы глаз, начал пробираться между угольных куч к воде.

Наконец он вышел на причал. Это было то самое место, где он когда-то принял водолазный костюм за человека. Отсюда был виден весь плавучий кран. Он был похож на маленький железный остров. Около крана на воде стояло несколько катеров.

Вовка направился туда.

Он дошёл до конца причала, спустился к воде и, увязая по щиколотку в чёрной зыбучей гальке, добрался до катеров.

Здесь на берегу лежали деревянные клети, суетились матросы и расхаживал, сбив на затылок фуражку, Борис Павлович.

— Ты это откуда? — удивился он. — Здесь опасно. Сейчас будем поднимать катер.

Вовка рассказал, зачем пришёл.

— A-а… Вряд ли Фёдора отпустят. Ну, разве что на часок…

Он подошёл к самой воде и что-то крикнул старику в морском кителе, который распоряжался на кране. Тот подумал и нехотя кивнул.

— Всё-таки отпустил! — сказал, возвращаясь, Борис Павлович.

Тем временем кран отошёл от берега, повернул башню со стрелой и стал медленно опускать крюк над одним из катеров. На крюке висели, покачиваясь, две стальные петли. Матросы поймали их, подвели под днище катера.

Старик на кране скомандовал:

— Вира!

На кране загудели моторы, стальной трос начал натягиваться. Крюк пополз вверх. Трос натягивался до тех пор, пока катер не вздрогнул и тяжело, с глухим всплеском, не оторвался от воды.

Теперь он, подрагивая, висел в воздухе, и с его днища лил весёлый капельный дождь.

— Борис Павлович, зачем вы их поднимаете? — спросил Вовка.

— На просушку. Катер должен быть всегда лёгким и быстрым.

Плавучий кран стал приближаться к берегу. Вместе с ним плыло по воздуху, надвигалось на Вовку, как самолёт, красное днище катера.

Вовка попятился.

— Майна! — скомандовал старик.

Борис Павлович присел у одной из клетей и, запрокинув голову, стал смотреть, как опускается катер. Наконец он коснулся брёвен. Клеть затрещала, трос, на котором висел катер, обвис.

— Есть! — сказал Борис Павлович, и матросы, которые стояли рядом, закричали на катер:

— Есть!

С крана, из стеклянной будки машиниста, кто-то махал Вовке рукой.

— Дядя Фёдор! — крикнул Вовка. — Скорее! Пароход идёт!

Из будки вылез человек в матросской куртке, сел в маленькую лодочку-ялик и погрёб к берегу.

Это был Фёдор.

Здравствуй, Степан!

На причале было немного народу. Люди рассыпались кучками, и от этого громадный причал казался совсем пустынным.

— И верно, идёт! — сказал Фёдор.

У поворотного мыса, теряясь на фоне коричневой сопки, дрожала чёрная точка. Над ней голубел еле видный дымок.

Время шло. Точка росла и превратилась в большой чёрно-белый пароход. Он обогнул входной мол и вошёл в гавань.

По причалу, у чугунных тумб, вбитых в землю, забегали матросы.

Пароход приближался. Вот уже его борт навис над берегом.

— Подать носовой!.. Подать кормовой!.. — раздалось на пароходе.

Две верёвки, извиваясь как змеи, взлетели над палубой, долетели до причала и упали рядом с чугунными тумбами. Матросы подхватили их и начали тянуть. За каждой с парохода на берег пополз толстый стальной канат с петлей