со мной, — добавляет Зейд, не потрудившись встать. Он откидывается на спинку стула, скрестив лодыжки и положив ступни на стол. Он балансирует на двух ножках стула, и я начинаю задаваться вопросом, не упадёт ли он. — И ещё я тоже не отчитываюсь перед Харпер. А также я не отчитываюсь перед Тристаном. Не разговаривай с ним так, будто он грёбаный король академии.

— Харпер и Бекки вернутся пораньше, благодаря тебе, — продолжает Эбигейл, вздёргивая подбородок. Она вообще меня не признаёт. Валентина стоит рядом с ней, глаза прищурены, внимание сосредоточено на моём лице. Она морщит нос, как будто я отброс на земле. — Они будут здесь в пятницу, а не в воскресенье.

— Скажи им, чтобы не беспокоились, — растягивает слова Крид, обводя рукой вокруг. — Черити заработала себе бесплатную карточку на выход из тюрьмы. До первого января она под запретом. — Он также не утруждает себя тем, чтобы встать, откидываясь на спинку и развалившись, как будто сидит на шезлонге, а не на жёстком деревянном стуле.

Эбигейл открывает рот, но Эбони уже схватила Джалена за руку и оттащила его, прежде чем всё станет плохо. Парень Эбигейл, Грегори Ван Хорн (да, тот самый засранец, который позвал меня на свидание в мой первый день) подходит, чтобы занять своё место рядом с ней.

— Мы все согласились с тем, что она отброс. Ей не место в академии Бёрберри. Другие студенты уже говорят об этом, о том, что академия теряет свой престиж. С каждым крестьянином, которого мы впускаем в дверь, появляется ещё дюжина желающих попасть сюда. — Грегори взъерошивает свои каштановые волосы до плеч и обнимает Эбигейл за талию. — Мы все усердно трудились, чтобы быть здесь. Наши семьи усердно зарабатывали деньги, чтобы отправить нас сюда. И только потому, что у нас есть ресурсы, а у неё нет, мы автоматически обязаны делиться? Это грёбаное коммунистическо-фашистское дерьмо.

Я почти уверена, что Грегори Ван Хорн не знает значения всех слов, которые он только что употребил.

— Я тоже усердно работала, чтобы быть здесь, — выпаливаю я, и все оборачиваются, чтобы посмотреть на меня, включая сына сенатора, Джона Ганнибала, который только что вальсировал с девушкой-второкурсницей под руку. Она в форме… ну вроде того. Её топ расстегнут, из-под него виден кружевной лифчик. А её белая юбка закатана так коротко, что я удивлена, что не вижу её трусиков.

— Мы давали тебе разрешение говорить, Работяжка? — рявкает Эбигейл, и Тристан поднимает руку.

— Я сказал, она под запретом, — повторяет он, голос становится ещё холоднее и мрачнее. В этом есть невысказанная угроза. Продолжай говорить, и я прикончу тебя. Я практически слышу, как он говорит это своим взглядом.

— Значит, она обманом пробивается в лидеры класса, трахается с мистером Картером за первое место с арфой и подлизывается к дочери Кэтлин Кэбот в поисках новых бесплатных обносков? Я знаю, тебе нравятся бездомные животные, Тристан, но ты заходишь слишком далеко, тебе не кажется? — Эбигейл поворачивается ко мне, её глаза пылают жаром. Я помню, как она смотрела на меня на вечеринке в честь Хэллоуина, пока Зейд держал меня в своих объятиях. — Может, ты и трахаешься с Идолами, но это ненадолго. Тебя ведь не просто так называют Работяжкой, верно?

— Эбигейл, — произносит Тристан, и его голос смягчается. Он хороший актёр, и, если бы я не видела, как он разговаривал с Лиззи раньше, я бы, возможно, поверила, что его тон был искренним. — Иди сюда. — Она моргает, глядя на него, и Зейд усмехается. Он знает что-то, чего не знаю я. Крид тоже, судя по почти ухмылке, играющей на его губах. — Я сказал, иди сюда.

Она снова колеблется, поглядывая на своего парня в поисках утешения. Он хмурит брови, но ничего не говорит.

— Что не так? — продолжает Тристан, улыбаясь. У него такое ужасное выражение лица. Раньше я думала, что, может быть, это потому, что в нём не было радости. Теперь же, когда я действительно смотрю, когда он фокусирует это на ком-то другом, так что у меня действительно есть время подумать, я понимаю, что это страшно, потому что он правда находит удовольствие в том, чтобы мучить других. — Раньше у тебя не было никаких проблем с тем, чтобы подойти ко мне.

У Эбигейл отвисает челюсть, а Грегори выпрямляется во весь рост.

— Ещё больше дерьма Бёрберри, — бормочет Зак себе под нос. Он наклоняется и берёт меня за руку, оставляя огненный след на моей руке. Крид замечает это и прищуривает глаза, то же самое происходит и с Эндрю. Ну, он не прищуривает глаза, но приподнимает брови. Я вырываю руку из хватки Зака и прижимаю её к своей груди.

— Что он несёт? — спрашивает Грег, когда глаза Эбигейл останавливаются на лице Тристана. Она выглядит испуганной… но в то же время полной надежды. Карие глаза Грега мечутся между ними двумя. — Эби?

— А ты не собиралась ему рассказать? — спрашивает Тристан, приподнимая бровь. — Я точно не могу пригласить тебя на зимний бал, если он не знает.

— Знает, что? — спрашивает Грег, и глаза Эбигейл темнеют.

— Прекрати это, Тристан. Прибереги свою ложь и чушь собачью для Работяжки.

— Мы с Эбигейл переспали в ночь перед вечеринкой в честь Хэллоуина. Разве ты этого не знал? Я полагал, у вас двоих были свободные отношения. — Тристан засовывает пальцы в карманы брюк, его улыбка становится шире, когда глаза Грега расширяются от ярости. Тристан делает шаг ближе к Эбигейл, и Грег толкает его. Лёгким движением Тристан отскакивает с пути парня, и Грег в конце концов врезается в Зака.

Зак толкает его на пол и с бесстрастным отвращением наблюдает за разворачивающейся драмой.

Тристан подходит к Эби, обхватывая ладонью её лицо. Сердитое выражение её лица смягчается, а глаза полуприкрыты. Когда он наклоняется ближе, чтобы что-то прошептать ей, её щеки краснеют от удовольствия. Но по мере того, как он продолжает говорить, её глаза начинают расширяться, а рот опускается в испуганной гримасе. Тристан отстраняется и проводит большим пальцем по её нижней губе.

— Когда я сказал, что Черити под запретом, именно это я и имел в виду. — Он отпускает её, и Эбигейл разворачивается, убегая через казино, а Валентина гонится за ней. Джон помогает Грегори подняться на ноги, удерживая его, когда Грег снова пытается броситься на Тристана.

— Ты сукин сын! — рычит он, вырываясь из хватки Джона, в то время как Зейд воет от смеха. Крид наблюдает за всем этим так, как можно было бы наблюдать за падением капель дождя за запотевшим окном. Ему