в Ганнибале примечательное высказывание, в котором он обосновал затраты на похороны римских полководцев, потому что похороны Павла, Гракха и Марцелла принесли ему гораздо больше славы, чем их убийство в бою: он победил их с пунийской хитростью, но воздал почести с римской мягкостью. Храбрые и благочестивые тени, и вам бы не допустить оплошности в погребении, которое выпадет на вашу участь. Ибо желательно умереть на родине, но еще более славно умереть за родину. Последние почести, отнятые несчастьем, вы восстановили вашей доблестью.[362]

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

О благодарности

⠀⠀ ⠀⠀

2. Предисловие. Теперь стоит обратить внимание на признаки благодарности и деяния неблагодарности, потому что они лишь увеличиваются по мере сравнения с пороком и доблестью. Но поскольку они четко отделены друг от друга по своему замыслу, пусть и под моим стилем они будут столь же различны, и пусть лучшее место достанется тому качеству, которое более достойно похвалы, чем попрека.

2.1. Начнем отсчет с общественных деяний. Когда Марций (Кориолан) готовился обратить оружие против своей страны и привел огромное войско вольсков к городским воротам, угрожая Римской империи смертью и тьмой, его мать Ветурия и жена Волумния своими мольбами не позволили ему взвалить на себя такую ответственность. В их честь сенат основал сословие матрон самыми щедрыми постановлениями. Было установлено, что мужчины должны уступать женщинам дорогу на улицах с осознанием того, что для благополучия республики стола важнее оружия, а еще к древним ушным украшениям было добавлено новшество в виде головной повязки. Кроме того женщинам дозволялось носить пурпурные одеяния с золотыми блестками. И в дополнение в том месте, где Кориолан был переубежден, возвели храм и алтарь Женской Фортуны, свидетельствуя таким образом о заботливости по поводу благодеяния этого тщательно избранного религиозного культа.

Нечто подобное произошло и во время Второй Пунической войны. Когда Фульвий осаждал Капую, нашлись две женщины из Кампании, которые отказались выбросить из душ благоволение к римлянам, это были домохозяйка Вестия Оппия и проститутка Клувия Факула. Первая ежедневно молилась за благоденствие нашей армии, а вторая никогда не переставала снабжать продовольствием пленных римских воинов. Когда город пал, сенат восстановил их свободу и собственность и заверил, что если они захотят еще какой-либо награды, ее им охотно предоставят. Поразительно, что отцы-сенаторы нашли время принести благодарность двум женщинам из низшего сословия и тем более так быстро.[363]

2.2. А что может быть лучше благодарности римского юношества, которое в консульство Навтия и Минуция добровольно принесло воинскую присягу, чтобы помочь народу Тускула, границы которого осадили эдуи и который несколькими месяцами ранее защищал римлян и упорством, и храбростью? Никто никогда до этого и не слышал, чтобы люди сами, во избежание задержки, записывались в армию, к чести своей страны.[364]

2.3. Достопамятный пример благодарности народа связан с Квинтом Фабием Максимом. Когда он умер, после того как пять раз во благо республики исполнял обязанности консула, то люди стали соперничать друг с другом, кто больше денег внесет, чтобы сделать похороны более обширными и пышными. Пусть тот, кто хочет снискать награду за храбрость, поймет, насколько люди мужественные счастливее в смерти, чем трусливые — в жизни.[365]

2.4. Благодарность оказывалась Фабию с величайшей славой даже при жизни. Именно он, тогда диктатор, возвел Минуция в ранг магистра конницы на основании решения народа, чего никогда не случалось до сих пор. Все войско было разделено надвое, и Минуций отдельно столкнулся с Ганнибалом в Самнии. Эта встреча быстро стала клониться к поражению, но тут Минуций был спасен Фабием, пришедшим на помощь. Минуций лично обратился к нему как к «отцу» и пожелал, чтобы легионы приветствовали его титулом «патрон». Сняв с себя ярмо равного командования, он, как и следовало, подчинил магистра конницы диктатуре, исправив ошибку неразумного народа путем изъявления благодарности.[366]

2.5. Клянусь Геркулесом, он вел себя столь же достойно, сколь и Квинт Теренций Куллеон, рожденный в семье претора. Тот по степени уважения мог бы сравниться с немногими из сенаторского сословия. Он породил лучший пример, когда последовал за триумфальной колесницей Сципиона Африканского Старшего в колпаке вольноотпущенника, поскольку сначала был захвачен карфагенянами, а затем освобожден Сципионом. И таким образом он заслуженно выразил перед наблюдавшим за ним римским народом признательность человеку, вернувшему ему свободу.[367]

2.6. Но колесницу Фламинина, когда он справлял триумф над царем Филиппом, сопровождал не один человек, но две тысячи римских граждан, также в колпаках отпущенников. Их захватили в плен во время Пунических войн и обратили в рабство в Греции, а он усердной заботой собрал их всех и возвратил в прежнее положение. И таким образом слава полководца удвоилась: враги были разгромлены, граждане сохранены, и в целом все это стало величественным зрелищем для отечества. Их спасение также было вдвойне приятно всем, во-первых, из-за их числа, а во-вторых, из-за их благодарности за возвращенную долгожданную свободу.[368]

⠀⠀ ⠀⠀

Статер — монета ранней Римской Республики.

На аверсе монеты изображен Тит Квинкций Фламинин, голова вправо, на реверсе богиня Ника, держащая в правой руке пальмовую ветвь.

Золото, вес 8,53 грамм

196 года до н. э.

⠀⠀ ⠀⠀

2.7. Метелл Благочестивый благодаря любви к изгнанному отцу слезами завоевал свое прозвище и был столь же знаменит этим, как другие своими победами, и он, не колеблясь, будучи консулом, просил у народа за Квинта Калидия, кандидата в преторы, потому что, будучи еще народным трибуном, тот добился принятия закона, согласно которому отец Метелла был восстановлен в правах гражданства. Метелл всегда ссылался на Калидия как патрона своего дома и семьи. И таким образом он никак не отклонился от обязанностей вождя государства и сумел подчинить исключительное достоинство интересам простого человека не в смысле покорности, а из душевной благодарности.[369]

2.8. И у Гая Мария случился приступ благодарности не только выдающейся, но и крепкой. Двум когортам каммерийцев[370], которые с поразительной доблестью сдерживали натиск кимвров, он даровал гражданство, несмотря на возражения союзников. Это деяние он оправдал в правдивом и выдающемся изречении насчет того, что в лязге оружия не был слышен голос гражданского права, да и в такое время подобало скорее защищать законы, нежели в них вслушиваться.

2.9. И почти везде Луций Сулла в погоне за славой шел по следам Мария. В качестве диктатора он