по ночам – я готовлюсь к предстоящему экзамену по алгебре. Я была так занята, что почти не видела Лейна. Я думаю, из-за того, что произошло на Хеллоуин, он решил дать мне больше личного пространства.

Я выживаю на эспрессо и протеиновых батончиках, так что моя голова не может сосредоточиться ни на чем, кроме учебников, лежащих передо мной.

И чтобы окончательно меня добить, в моей матке разверзлись кровавые врата ада, так что это катастрофа.

Единственная приятная деталь – это то, что мы скоро уезжаем на каникулы в честь Дня благодарения.

Передышка, в которой я отчаянно нуждаюсь. Но сначала экзамен.

– Халли!

Я резко открываю глаза и с болезненным стоном поднимаю голову от учебника математики, лежащего передо мной. Я почти заснула.

Илай щелкает пальцами, привлекая мое внимание.

– Земля вызывает Халли. Сосредоточься. Поспишь, когда получишь пятерки по всем предметам и будешь держать в руках письмо о приеме в киношколу.

– Знаю, знаю.

Я окидываю взглядом кухонный стол и все бумаги, маркеры и стикеры для заметок, разложенные перед нами, и чуть не плачу. Я так устала, и у меня так болит живот, что мне кажется, что я умру в самом расцвете лет.

– У меня такое чувство, что мы с тобой сто лет не виделись. Мы оба так заняты учебой, а ты еще и Ари, – поддразниваю я. – Ладно, пойду позанимаюсь в комнате и посижу на грелке. У меня закончился обезбол, а на улицу я сейчас идти не готова. Может, устроим в пятницу киновечер? Я скучаю по тебе, – я вздыхаю, поднимаясь со скрипучего деревянного кухонного стула и собираю учебники.

– Конечно. В любое время, когда ты захочешь потусоваться, я здесь, дорогая, – он встает из-за стола и заключает меня в объятия. На секунду я делаю глубокий вдох, чувствуя себя в безопасности в объятиях своего лучшего друга. До сих пор я не осознавала, как сильно скучала по нему. – Скажи, если я тебе нужен. Я пойду в библиотеку. Скорее всего сейчас там наплыв людей с «Ред Буллом» и кипами учебников.

Со стороны он выглядит чересчур увлеченным учебой, но это же Илай. Ему в удовольствие залпом поглощать энергетики и учиться вместе с такими сонными ботаниками с красными глазами, которых он едва знает. Да, учеба приводит его в полный восторг.

Я содрогаюсь, представив эту картину – слишком много общения с людьми.

– Ну и зубрила. Развлекайся, люблю тебя.

Утащив с собой все вещи, я устраиваюсь поудобнее на кровати, нагреваю грелку и прижимаю к животу.

Просто мучения. Не знаю, чем я заслужила такие ужасные месячные, еще и одновременно с экзаменом по математике. Я хватаю блокнот и сворачиваюсь калачиком на боку в позе эмбриона. Обжигающее тепло грелки немного облегчает спазмы. Я пытаюсь запомнить термины.

Прежде чем я осознаю это, мои глаза закрываются, и последнее, о чем я думаю перед тем, как заснуть, – это определение многочленов.

– Крошка Халли? – из сна меня вырывает глубокий голос. – Просыпайся, детка.

Вздрогнув, я приоткрываю один глаз и вижу нависшую надо мной темную фигуру в лунном свете. Стоп, сейчас светит луна?

Вот дерьмо.

Уже что, темно? Когда успело стемнеть?

Боже, я проспала полдня. Садясь, я вздрагиваю от боли в животе.

Ай. Спазмы не прошли даже после сна, так еще и усилились!

– Привет, – шепчу я Лейну. Он стоит на коленях у кровати, так что наши глаза оказываются на одном уровне. – Извини, я, должно быть, засиделась за учебой.

Он кивает:

– Илай позвонил мне и сказал, что ты не отвечаешь на звонки, и он рассказал мне… – мои щеки вспыхивают, и жар приливает к лицу. Супер. Илай сказал ему, что у меня месячные.

– Я, э-ээ… Я принес тебе кое-чего, – он тянется к лампе в виде снежного человека на моей тумбочке и включает ее. Теплый свет заливает комнату, и я рассматриваю его. Похоже, он только что вернулся с тренировки. На нем спортивные шорты, компрессионные чулки, все еще покрытые грязью, и старая футболка с отрезанными рукавами, из-под которой видны его крепкие твердые мышцы.

Я сейчас умираю, а он все равно кажется мне… греческий богом или чем-то в этом роде.

Он ставит передо мной на кровать несколько бумажных пакетов с логотипом продуктового магазина кампуса, и мое сердце сжимается.

– Возможно, это не те, но я, эм… На самом деле я просто купил все, потому что их было так много разных. Черт, их так много. Не знал, какие лучше, так что… да, я взял все, что были, – он нервно потирает затылок, смотря на меня своими бездонными изумрудными глазами. – Ну и чуть-чуть лекарств принес.

Он лезет в другой пакет и вытаскивает пачку за пачкой, пока передо мной не оказывается по меньшей мере десять различных безрецептурных обезболивающих. Боже мой.

Мое сердце сжимается. Лейн, бормоча, опустошает пакеты. Обычно за бессвязную болтовню отвечаю я, но сейчас он явно в ударе.

– Потом я понял, что на самом деле мало что знаю о месячных, начал гуглить, и мне действительно чертовски жаль, что тебе приходится проходить через это, Хал. И я тут взял еще кое-чего, что может помочь, – и… достает мои любимые кислые мармеладки.

– Ну, их ты точно любишь, – нерешительно произносит он. Боже мой, неужели Лейн Коллинз сейчас нервничает?

– А потом я вычитал, что тебе может хотеться чего-то необычного, поэтому я взял и это, – из сумки показываются острые чипсы «Читос», маринованные огурцы, четыре разных вида шоколадного мороженого, и еще мой любимый энергетик. – Если это не то, что нужно, я еще раз схожу. Это все я в спешке схватил.

– Это так заботливо, Лейн, – тихо произношу я, отодвигая грелку в сторону и вставая с кровати. – Спасибо.

Я обнимаю его и притягиваю его к себе. И тут же чувствую себя как дома. Мое тело немедленно расслабляется, и я таю в его объятиях.

– Спасибо.

Я чувствую его губы на своей макушке, и он пожимает плечами, как будто в этом нет ничего особенного. Но это очень важно. Просто ужасно важно!

Это самая милая вещь, которую кто-либо когда-либо делал для меня.

– О, и еще, – он отстраняется. – В одной из статей написали, что теплые ванны – лучшее средство от спазмов, поэтому я принес тебе это. Порывшись в последнем пакете, он достает флакон с ароматной пеной для ванны, и, хотя сейчас такими агрессивными средствами лучше не увлекаться, на глаза наворачиваются слезы.

– Черт, нет, нет, нет. Пожалуйста, не плачь, крошка Халли. Черт, я так и знал, что все испорчу. Не