Он повернулся, закрыл дверь и посмотрел на Мэри.

Она встала из-за стола, ее глаза блестели, и от каждого вздоха призывно вздымалась грудь. «О Господи, я хочу ее. Здесь. Сейчас».

И сразу, как только эта мысль оформилась у него в голове, он стал целовать ее. Медленно, словно опускаясь по мягкой, соблазнительной, шелковистой спирали, он прижался к ее губам. В ту же секунду, когда их губы соединились, его охватил жар, по своей мощи сравнимый со скачущей галопом лошадью. С тех пор как он отправил ее из своей кровати, Ангус провел слишком много времени, представляя, что могло бы произойти. Теперь граф даже думать не хотел на тему всяких «что» или «если». Он хотел ее здесь и сейчас. Пока он целовал Мэри, страсть в нем разгорелась с такой силой, что вскоре он желал ее так, как голодный человек желает полупить кусок хлеба.

Ангус знал только одно. После стольких мучительных дней, когда он притворялся, будто его ничто не волнует и он контролирует свои мысли и чувства, Мэри вернулась в его объятия, такая милая и податливая, и с удивительной страстью отвечает на его поцелуй.

Господи, какое счастье — потеряться в ее нежности, прижать к себе ее мягкое тело, наслаждаться ее объятиями и вдыхать запах ее духов.

Мэри обвила руками его шею, и от ее страсти его собственная вспыхнула с новой силой. У нее почти не было опыта любовных игр, но отсутствие мастерства она компенсировала подлинной страстью. Никто никогда не целовал его с таким беззастенчивым пылом, даже…

Ангус открыл глаза и понял, что смотрит прямо на портрет Киры. Раньше, глядя в ее глаза на холодном холсте, он впадал в панику, но теперь этого не произошло. Теперь, когда он вглядывался в знакомое изображение, он видел лишь бесстрастный образ человека, которого на самом деле не знал. Кира, несмотря на всю свою красоту, не подпускала его близко. В отличие от Мэри Херст, которая не умеет скрывать своих чувств, она надежно прятала свою страсть и свой характер.

Но Мэри — его враг. Возможно, воровка или того хуже. Вполне вероятно, что она причастна к похищению Майкла Херста.

Ангус оттолкнул ее так внезапно, что она споткнулась и была вынуждена опереться о стол, чтобы не упасть.

— Вы… вы… — Ангус пытался подобрать слова, чтобы сказать ей, как его оскорбила эта ситуация.

Очевидно, все отразилось на его лице, потому что в глазах Мэри вспыхнул гнев.

— Я не сделала ничего дурного, и если вы считаете, будто я…

— Вы сознательно оказываетесь там, где меня можно соблазнить. Скажите, что это не так!

— Ваша реакция на меня — это ваш выбор. И вам должно быть стыдно, что вы не позволяете себе получать от этого удовольствие, как это делаю я. — Мэри вернулась к своему месту за столом и дрожащими руками намазала хлеб маслом. — Это все. Вы можете идти.

— Я могу идти? Это мой дом. Мой, слышите?

— О! Вы… — Мэри вскочила из-за стола и со сверкающими глазами подлетела к нему. — Вы приводите меня в бешенство! Таких невыносимых мужчин, как вы, я никогда не встречала! Вы удивляете меня поцелуем, настолько страстным, что мне кажется, он никогда не закончится, а в следующую секунду меня же и обвиняете за этот поцелуй! Я ничего не делала, чтобы спровоцировать его!

— Делали! — фыркнул в ответ Ангус.

— И что же я, по-вашему, сделала, чтобы вы меня поцеловали? — сложила руки на груди Мэри.

— Вы… — Ангус широко взмахнул руками. — У вас был такой вид… Вы сами знаете.

— Нет, не знаю.

— Не надо разыгрывать передо мной невинность.

— Я ничего не разыгрываю! И если бы вы хоть раз в жизни проявили благоразумие, вы бы это поняли!

Теперь они стояли лицом к лицу и кричали так, словно находились на разных этажах замка.

— Впредь, — Мэри уперла руки в бока, — когда вы попытаетесь поцеловать меня, я дам вам отпор и наотрез откажусь целоваться с вами.

— Как будто вы когда-нибудь в своей жизни отказывались от поцелуя.

— По крайней мере, — еще сильнее покраснела Мэри, — я не являюсь тем скучным исследователем, который иллюстрирует свои работы рисунками, похожими на рисунки первоклассника!

— С моими исследованиями все в порядке, — остолбенел Ангус.

— Да, в порядке, но если вы хотите, чтобы люди уважали их, придется внимательнее отнестись к выбору художника, которому вы позволяете иллюстрировать свою работу.

— Проклятие, женщина, ты не знаешь, о чем говоришь!

— Я определенно знаю больше вас. Я бы никогда не позволила ни одной статье Майкла покинуть наш дом без хороших иллюстраций.

Ангус был настолько сердит, что с удовольствием задушил бы женщину, которая с вызывающим видом стояла перед ним. Эта сцена была ему хорошо известна. Один скажет что-то резкое, другой начнет плакать, потом соберет вещи, остановившись у детской для слезливого прощания.

Когда он был ребенком, его это волновало. Но потом он узнал, что за слезливым прощанием через неделю наступит слезливая встреча. Одно только это воспоминание уже утомило его, и он вдруг почувствовал себя так, будто из него откачали воздух, подобно детскому мячу, который придавили ногой.

— Разговор на эту тему закончен.

Мэри пождала губы, словно его слова оскорбили ее, вернулась к столу и, взяв нож, принялась намазывать на кусочек хлеба джем.

— Заканчивайте завтрак, потому что после этого вы немедленно возвращаетесь в свою комнату.

Она покраснела, еще крепче сжала губы, бросили нож на тарелку, а салфетку метнула на стол и подошла к окну. Ангус рывком открыл дверь.

— Проводите нашу гостью в ее комнату. Она не должна покидать ее вплоть до завтрашнего утра.

Лакеи обменялись взглядами.

— Простите, милорд, но, э-э… — начал один, потом посмотрел за плечо Ангуса, дабы убедиться, что их гостья ничего не слышит. — Как поступить, если она не послушает нас? Должны ли мы хватать ее, как овцу? — понизив голос, спросил он, видя, что Мэри с бунтарским выражением лица стоит у окна, сцепив на груди руки.

Ангус повернулся так, чтобы его голос был отчетливо слышен его строптивой гостье.

— Если она попытается покинуть комнату, я разрешаю вам прижать ее к земле, связать кистями от штор и вставить кляп в рот. Несколько часов связанной и с кляпом во рту, возможно, пойдут на пользу ее характеру.

— Я обязательно расскажу Майклу о вашем дурном обращении со мной, — презрительно глядя на него, процедила Мэри. — Он больше никогда, слышите вы, никогда не станет вести совместные с вами исследования.

— Уходите. На сегодня вы уже получили несколько часов свободы.

Мэри расправила плечи и помчалась к двери, всем своим видом демонстрируя оскорбленные чувства. Когда она пролетала мимо, Ангус уловил легкий запах лаванды, исходивший от ее волос, и в ту же секунду его тело испытало болезненное напряжение страсти. Проклятие.