class="p1">Сваливаю, пряча баллончик под куртку. Это так... На всякий.

У больницы ловлю такси. Доезжаю до дома, там никого... Собака, кот. Очень рады меня видеть! Да и я их.

Переодеваюсь.

В моей машине на переднем сиденье шарф и кожаные перчатки Аделины. И парфюмом несёт так, что хочется проветрить.

Ну, вот нахуя так делать?!

На светофоре, злясь, запихиваю все в пакет. Завязываю покрепче. Зашвыриваю назад.

Это немного отрезвляет.

Ты будешь за это оправдываться, Добрый! — настраиваю себя

Верины косяки — это Верины. Они никак не оправдывают твои. Даже если их и не было. Но пока она считает, что были, они абсолютно реальны.

Чего ты там собрался ей предъявлять за переписки, пока она думает, что ты с Аделиной за её спиной мутишь?

Подъезжаю к зданию суда. Вдыхаю несколько раз кислород.

Выхожу. Поднимаю взгляд на лестницу. Тяжело мне ещё.... Вверх по лестницам.

— Бать!

Оборачиваюсь, Ярый мой.

— Пап, ну ты чё?! — обиженно вздрагивает его лицо. — Нельзя же!

Молча взъерошиваю его шевелюру. Наши девочки на кону.

Веду взглядом по окнам здания суда.

— Сядь в машину, пап! Все, я дядьке звоню! Я в Скорую звоню!

— Сын.... - хриплю я, хмурясь и отрицательно качая головой.

Поднимаюсь по ступеням. Ярик идёт за мной.

— Мирон где? — шепчу.

— В Спарту отвёл. Там группу мелких на самбо набирают.

— Мирон же не хочет.

— Захочет!

Уточняю, где суд у Богомоловых.

Третий этаж.... Лифта нет в здании.

Но мы поднимаемся. С перерывами в пролетах. Чувствую себя развалиной...

У кабинета, где идёт суд на единственном стуле сидит Алинка. Иринка, приложив ухо к двери, подслушивает.

— Добрыня! — подскакивают они.

— Папа нас заберёт? — ловит мой взгляд.

Показываю ей "тихо". Открываю дверь, захожу внутрь. Сажусь с краю.

Судья переводит на меня взгляд.

— Саянов.... - хриплю я, представляясь.

Вера оборачивается. Лицо в контрастных пятнах, растерянная...

— Вы же в реанимации, нет? — дёргает бровью.

Демонстрирую ей баллон, пожимая плечами.

— Ясно.

Поднимает бумаги, с вниманием пролистывает их.

— Служба спасения... Мхм... Что же вы, Добрыня Никитич, руки распускаете на жену и детей. Уважаемый человек... Награды имеете... Жизни спасаете....

Мои глаза увеличиваются от неожиданности.

Чего?!

— Это ложь! — рявкает Вера. — Это клевета. И за эту клевету Богомолов ещё получит от нас иск.

— Ясно.

— В связи с новыми обстоятельствами, разбирательство откладывается на срок.... на четыре недели. Пока комиссия по делам несовершеннолетних не прояснит новые обстоятельства дела. Суд считает, что дети в этот период должны находиться с отцом. С этого момента и до решения по делу суда.

— Как?! — ахает Вера. — Но это все неправда.

— Вот комиссия это и выяснит. Судебное заседание объявляется закрытым!

Начинается движение. Выходят судебные приставы, Гном...

Я ещё не осознав до конца, что сейчас заберут девочек, с вопросом смотрю на Веру.

Как так?! С хуя ли???

— Мы уходим, — подхватывает Гном за руку Иринку.

— Мама! — испуганно дёргается она, мониторя наши ошалевшие эмоции.

— Ма-а-ам!!! — распахивает глаза Алина.

— Ты!.. — срываясь вдруг на истерику, со слезами толкает в грудь двумя руками гнома Вера. — Ублюдок! Ненавижу! Гад!

Хрясь по лицу когтями...

— Зафиксируйте, пожалуйста, нападение! — требует гном от приставов.

Я ловлю Веру, обнимая сзади.

— Не здесь и не сейчас! И не ты! — шепчу ей.

Гном дёргает к себе Алину.

— Быстро на выход! — командует ей. — Товарищи приставы, ну помогите, в конце концов, вы не видите, что на нас нападают?!

Приставы оттесняют нас с Верой.

Щелк! Неожиданно выстреливает Ярик, кулаком в лицо ебанному Анатолию.

— Ярый, твою ж....

Не так!!!

У него подрагивают побелевшие губы. Все, пиздец. Кого держать-то?!

Хватает Алину за руку, пряча за своей спиной.

Анатолий стекает по стене, хватаясь за лицо.

— Я вас уничтожу всех! — шипит он.

Приставы растаскивают нас в стороны. Девочек уводят.

Мы вас заберём! — хочется крикнуть мне вслед им.

— Мы заберём вас! — кричит Ярик.

Красавчик...

Нам оформляют штрафы. Я держу в руках рыдающую Веру.

— МамВер, как так?! — быкует Ярый

— Вот так.... - протягивает ему несколько фото, где они с Алинкой целуются на улице. — "Поощряем сожительство несовершеннолетних"...

— Ой... - сглатывает он.

— Баран... - отвешиваю ему лёгкого леща.

— Какое сожительство?? — смотрит на меня в шоке. — Ничо не было... Только вот... Поцелуй.

— Это будет кпдн выяснять.

— Мы их заберём, слышишь?.. — успокаиваю Веру. — Ч-ч-ч-ч....

Глава 45 — Быть мамой

На стоянке уже нет машины Анатолия.

У меня ощущение, что я осиротела.... А ещё паника бьётся в груди от полной беспомощности. На нервах все внезапно вспыхивают, выговаривая друг другу за всё сразу.

Достается и Ярику от Добрыни, чуть в стороне от меня, но я слышу.

Пытаюсь дозвониться до Алины или Иринки. Не отвечают. Толик, наверняка, отобрал телефоны.

— Я просил тебя держать дистанцию?! — хрипло ругает Добрыня Ярика.

— Я Алину люблю, ясно? — защищается он.

— Любит он. Любить можно, трогать нельзя. Сейчас Алинку отец затаскает по психологам-гинекологам! Подумал ты об этом?

— А ты подумал когда Аделину свою катал? А теперь Вера уйдет от нас! Подумал ты?!

Добрыня сжимает челюсти, бросая на меня рассерженный-обиженный взгляд.

— Кто тебе такое сказал?

— А я не тупой!

— Хватит... - встаю между ними.

Я не могу на этого мальчика злиться. Это наши взрослые косяки, не их. Они имеют право влюбиться.

— МамВер.... - обиженно вздрагивают губы Ярика. — Ничего не было. Клянусь. Только поцелуй.

Киваю, поглаживая его по плечу.

— Если вы считаете, что я виноват, значит, я буду сам разбираться с проблемой, ясно?! — психует Ярик.

— Угомонись! — шепчет строго Добрыня.

— МамВер!... - сводит жалобно брови. — Скажи ему! Пусть в больницу едет!

— Я уже скорую вызвала.

Добрыня пытается что-то гневно сказать, но хватается за кислородный ингалятор и делает вдох.

Скорая останавливается рядом с нами.

— Саянов! — выходит врач оттуда. — Ты не в себе что ли?! Вчера же в реанимации был.

Жмут руки.

— Ты осложнений захотел?

— Заберите его, пожалуйста! Или я психиатрическую вызову, честное слово, — прошу я, оседая обессиленно на лавочку. — У него жар.

У него лицо полыхает и руки очень горячие. Меня обожгло об него, когда он держал меня.

— Нет у меня жара! — хрипло.

— Давай-давай.... - тянут его в скорую. — Не геройствуй.

— Вер! — оборачивается он потерянно. — В смысле ты.... уйдешь? — беззвучно двигаются его губы на последнем слове.

Ярик настойчиво тянет меня к скорой.

— С ним.... С ним.... ну, пожалуйста.

— А Мирон?..

— Я Мирона заберу. Ну поезжай с ним. Он же опять сбежит! Я бы сбежал...

Поворачиваюсь, заглядывая Ярику в глаза.

— Как бы не получилось, я вас все равно не брошу, понял?

Вставая на