– Чем они страшны? Я их не касаюсь, и они меня не коснутся.

– Касаться их приходится любому человеку, в том числе и тебе. Аллах разрешил джиннам попытки соблазнения людей, чтобы люди в борьбе с джиннами крепли и совершенствовались в вере. Каждый человек всю свою жизнь должен бороться против «зла наущателя скрывающегося, который наущает души людей»[27].

– Люди, бывает, наущают худшему пути, чем джинны, – вздохнул участковый.

На этом разговор и закончился. Халидов проявлял благоразумие и не совался в чужие дела, даже дал дельный совет. Впрочем, в этом совете Гаджи-Магомед не нуждался. Он сам знал, что нужно выставить охрану, и собирался это сделать. Но не для жителей села, а просто чтобы священники чувствовали свое место. Средство психологического давления. Жители села и так послушаются одного только слова Гаджи-Магомеда.

Пятая молитва прошла хорошо, и проповедь имама всех заинтересовала. Кажется, люди уже начали ждать молебна и всего того, чем он завершится. А завершиться должен был одним – имам обязан был объявить, что выходит из подчинения проповедующим христианство властям и считает себя властью, над которой стоит только Аллах, да будет вовеки благословенно имя его. А после такого объявления он призовет всех сельчан взять оружие в руки и защитить веру предков от посягательств неверных. Священная война – не простая война. Это война с полной отдачей сил и самопожертвованием. И люди пойдут за ним, имам был уверен.

Но ночью его начали посещать сомнения. Что, если снова прилетит этот серафим? Как отреагируют в селе? И как поведет себя серафим, когда священники, им благословленные на молебен, взлетят на воздух вместе с домом Газали Султанова? И что в народе скажут на появление христианского чудища – с шестью крыльями?

Так и пролежал Гаджи-Магомед всю ночь и бросался от одного вывода к другому. То ему казалось, что все пройдет гладко, то, наоборот, что все уже пошло наперекосяк из-за этого серафима. И вообще, что это за чудище такое? На что оно способно? Неужели у православных молитвы такие сильные, что на них даже серафим прилетел на исламские земли?

Заснул имам только под утро. Будильник разбудил его за час до молитвы.

* * *

После вечернего разговора с генерал-лейтенантом Апраксиным отец Николай чувствовал себя по большому счету просто предателем.

Он узнал, что прилет серафима был не результатом молитв его и братии, а результатом деятельности специалистов из спецслужб, но сказать другим священникам об этом не мог, не имел права, и это сильно мучило иерея. Не потому мучило, что был он от природы болтливым человеком, а только потому, что казалось ему большой несправедливостью и нечестностью вводить собратьев в искушение и в прелесть. Даже если учесть благую цель действий спецслужб, все равно было в запрете на распространение информации что-то святотатственное. И во время вечерней молитвы отец Николай просил Господа простить его, поскольку стал он носителем чужой информации и не может предостеречь своих братьев от неверного понимания сути происходящего.

После телефонного разговора с генералом никто не спросил отца Николая, что будет дальше с группой священников. Все ждали, что он сам скажет. И только после вечерней молитвы не выдержали нервы у отца Василия. Его беспокоила дальнейшая судьба священников.

– Пока нам ничего не грозит, – ответил отец Николай. – Группа спецназа рядом, но она слишком мала, чтобы вмешаться в события. Ждут подкрепления. Но, если что-то произойдет, группа и своими силами постарается помочь. По крайней мере, во время молебна нас будут страховать два снайпера. А это, если учесть выборочность стрельбы снайперов, большая сила.

– Значит, будем молиться, – сказал отец Иннокентий. – Истово молиться, и Господь не оставит нас без поддержки.

Грубо говоря, Господь уже не оставил шестерых священников без поддержки и прислал им седьмого священника, бывшего спецназовца. И спецназ на склон горы прислал. И испытателей нового оружия тоже прислал Господь. Это отец Николай понимал. И с таким пониманием ему легче было скрывать от братии правду, потому что в самом сокрытии правды тоже виделся промысел Божий. Видимо, так Господу угодно, и для высших целей в жертву приносится стремление отца Николая к правде.

С этой мыслью отцу Николаю удалось уснуть, хотя сон его все равно был беспокойным, и проснулся он рано не в лучшем состоянии духа. Рано встали и другие священники, еще до того, как пришел будить их охранник Дауд. Все молились и готовились к молитве следующей, долгой и опасной уже тем, что несла она не спокойствие и умиротворение в сердца, а противодействие чужим молитвам. В понимании православия это неправильно. Святоотеческая формула «благослови врага своего» здесь отвергалась начисто, но сам встречный молебен проходил с принципиальной постановкой вопроса о торжестве православия, следовательно, промежуточную формулу можно было считать несущественной.

Появились еще два охранника и вывели священников на улицу. За невысоким забором между домом и пригорком, на котором устроилось почти все село, был пустырь, похожий на спортивную площадку. Гаджи-Магомед, видимо, по-прежнему любил спорт, если даже молебен пытался устроить на манер спортивного состязания. А как иначе, кроме как болельщиками, можно было назвать два десятка людей, толпой стоящих по другую сторону площадки.

Священникам показали, куда надо встать. Протоиерей Иннокентий возмутился и занимать это место отказался.

– На открытом воздухе, не имея перед глазами иконостаса или креста, мы должны молиться, стоя лицом на восток. И будем молиться только так.

Кто-то из вооруженных охранников побежал в последний в нижнем ряду дом доложить о ситуации. В доме горел свет, и над трубой поднимался в темное предрассветное небо белый дым.

Из дома вышел Гаджи-Магомед. И сразу подошел к отцу Иннокентию.

– В чем опять проблемы?

– Никаких проблем. Просто мы должны при молитве стоять лицом на восток, а нас хотят поставить к востоку боком.

– Мы должны молиться, обратившись лицом в сторону Мекки, – объяснил имам. – Если вы встанете лицом на восток, мы не будем находиться друг против друга.

– А это разве важно в молитве? Молитва – это не борцовская схватка.

Гаджи-Магомед немного подумал и согласился.

– Вставайте, как велит вам ваша вера. Мы встанем, как нам велит наша.

Вопрос был исчерпан. Дело осталось за малым – за появлением имамов. Но пришлось подождать. Имамы выходили важно, с осознанием своей миссии. Расстилали на грязной земле зеленые коврики, на которые готовились опереться коленями. У православных священников ковриков не было, но они не боялись встать в грязь коленями. Уничижение себя в молитве делает молящегося более смиренным, и это помогает молиться искренне и с чувством очищенности в сердце. Все было готово.

И, словно сигнал к началу, с неба повалил густой снег.