В двух упомянутых книгах Патрика Мендиса президент Обама представал в образе Меркурия. Выход в свет очередной книги под названием «Мирная война: как китайская мечта и американское предназначение создают новый тихоокеанский мировой порядок», был приурочен к визиту Си Цзиньпина в США (в наиболее подходящее для индоктринации место, в Калифорнию). Вашингтон, как магический центр нового порядка, изображался там как «сияющий город на горе» — в отличие от Нью-Йорка, якобы хранимый этой аурой от терактов. На деле визит Си Цзиньпина обернулся фиаско по обстоятельствам, которые «всеведущие» масоны не смогли предугадать, а в сентябре-октябре в столице США вооруженные эксцессы случились в самых неприкосновенных местах — в Адмиралтействе и близ Капитолия. И произошло это на фоне позорного для Белого дома повторного за полгода бюджетного «паралича» в Конгрессе, из-за которого президент США был вынужден отменить участие в саммите АТЭС.

Апологетика параполитики, таким образом, попала пальцем в небо, вместе с попыткой наделить мистическими свойствами президента Обаму. Если организационный и пропагандистский (!) провал военной авантюры в Сирии, не поддержанной ни Рокфеллерами, ни Ротшильдами, — лишнее свидетельство разброда в финансовых элитах и одновременно в CFR (о чем свидетельствовал скоропалительный пересмотр политики ФРС и отказ Саммерса от должности), то конфуз Мендиса — самое убедительное доказательство правоты тех авторов, которые рассматривают трансатлантическую параполитику как неоднородную и конфликтную среду. И в то же время — яркий симптом несостоятельности попытки США получить идеологический контроль над Китаем, который перехватывает инициативу в создании «тихоокеанского мирового порядка».

Присутствие руководителя КНР на бишкекском саммите ШОС 2013 года сорвало уже подготовленный сценарий очередной суррогатной революции и в Киргизии. Его же присутствие на Олимпийских играх в Сочи в феврале 2014 года разбило глобальную кампанию дискредитации как России, так и большого спорта, и сгладило эффект удара по русской цивилизации на Украине. В то же время провал сценария форсированной смены власти на Украине, приуроченного именно к Олимпиаде, высветил не только европейское сопротивление политике США, спровоцированное разоблачениями Сноудена, но и очередное обострение противоборства американских кланов, на фоне которого вновь внятно заявили о себе изоляционисты.

В свою очередь, солидарная позиция Римской католической и Русской православной церквей в отношении к суррогатным гражданским конфликтам, на фоне масонского разброда, ярко напомнила миру о мощи авраамических религий, которые глобальный мальтузианский проект рассчитывал раздробить междоусобицами и извратить «дерадикализацией» под видом «борьбы с мракобесием».

Организационная и моральная несостоятельность внешней политики администрации Обамы — проявление по меньшей мере трех системных сдвигов:

а) неостановимой дискредитации догматики «пределов роста» на уровне как научной, так и корпоративной элиты англосферы,

б) острого конфликта в глобальных финансовых и промышленных сообществах на фоне мирового финансового кризиса, вышедшего на уровень параполитики,

в) криминализации англо-американских элитных групп, разрушающей механизмы элитного согласования, с возникновением феномена «свободных тел» и закладкой альтернативного консенсуса левых и правых изоляционистов.

1. Многостороннее исследование системы интеллектуальных центров США как составной части аппарата обеспечения стратегического влияния англосаксонской цивилизации необходимо как для смыслового распознавания навязываемой ею глобальной повестки дня, так и для разработки стратегии цивилизационного сопротивления.

2. Система интеллектуальных центров США на протяжении ХХ века представляла собой гибкую и динамично трансформирующуюся иерархию, обеспечивающую взаимодействие научных, военно-разведывательных, административно-управленческих, дипломатических и пропагандистских кадров, надпартийное согласование политических приоритетов, а также механизм вертикальной мобильности в аппарате внешнеполитического влияния.

3. Период развития и интенсивного внедрения стратегий цифрового влияния на массовое сознание и на культурные матрицы цивилизаций в системе интеллектуальных центров США характеризовался экспансией мальтузианских идей, с навязыванием унифицированных ценностно-смысловых стереотипов, по своему существу противоположных этической системе авраамических религий.

4. Сопротивление навязываемым стереотипам «новейшего миропорядка» вовлекает не только идеологические, политические и общественные институты стран-мишеней, но и масштабные частные экономические интересы, связанные с добычей и переработкой природных ресурсов, инфраструктурным развитием и торговлей как ресурсами, так и товарами широкого потребления.

5. Форсирование стратегий хаоса в цивилизациях-мишенях, направленное одновременно на предупреждение создания альтернативных США полюсов влияния и на экономическое истощение соперников, на фоне мирового финансового кризиса усугубило тенденцию дробления самих англо-американских элит.

6. Конъюнктура борьбы за политическую власть в США, усугубляя уже возникшее расхождение групповых приоритетов в публичном и теневом планировании внешней политики, дополнительно дискредитирует внешнеполитический аппарат и сдвигает общественное мнение в сторону изоляционизма. В этой остановке внешнеполитические авантюры не восстанавливают доверие к президентской и правительственной власти, а приводят к противоположному (энтропическому) эффекту.

7. Эрозия и фрагментация системы внешнеполитического влияния США, отражающаяся в идеологическом разброде, структурной дезорганизации и пропагандистской несостоятельности, сигнализирует о приближающейся смене глобальной парадигмы и, соответственно, о востребованности альтернатив, выдвигаемых интеллектуальными сообществами цивилизаций, перестающих быть мишенями и становящихся полноправными игроками в мировой системе. Для России, предъявившей на фоне сирийского кризиса лета 2013 года цивилизационную сохранность и моральное превосходство над западной цивилизацией, этот период перелома открывает исключительные возможности, но их реализация в контексте строительства самостоятельного полюса влияния требует преодоления внутренних проблем, от идеологии до социально-экономической политики, — что, в свою очередь, предполагает ускоренное развитие собственной интегрированной системы интеллектуального обеспечения внешней и внутренней политики.

AYM — Alliance of Youth Movements

CCD — Council for a Community of Democracies

CFP — Center for Security Policy

CFR — Council on Foreign Relations CGD — Center for Global Development

CSIS — Center for Strategic and International Studies

DNC — Democratic National Committee

EPA — Environmental Protection Agency

ICG — International Crisis Group