— О… Гвен не принимает приглашений, — с явным сожалением покачала головой девушка. Ямочки на щеках у нее пропали. — Я не думаю…

— Просто передайте ей, что у меня новый телохранитель. Бывший гладиатор.

Пенелопа остро посмотрела на Джоша и кивнула. Джош тоже кивнул и сделал шаг в сторону рулеток, но Пенелопа неожиданно попросила:

— Позвольте, я позаимствую вашу рабыню? Мне надо кое-что поправить… с девочкой удобнее.

Саманта широко раскрыла глаза и умоляюще поглядела на мужа.

— Разумеется.

Пенелопа потянула Саманту в незаметную из-за зеркальных стен нишу, да еще раба своего окинула надменным взглядом:

— Чего стоишь, держись рядом с хозяйкой!

Саманта поморщилась. Ей было откровенно неприятно такое поведение девушки. Раб же с совершенно тупым видом поплелся следом за ними.

— У меня бюстгальтер расстегнулся, поправь! — громко скомандовала Пенелопа, а потом тихо шепнула, — вы чего здесь забыли?

— Ищем последнего раба, — так же тихо ответила Саманта, аккуратно расстегивая платье Пенелопы. — Доргон сказал, что видел в казино хвостатого телохранителя. Пенелопа, у тебя нет бюстгальтера.

— Да? Я и забыла. Доргон-гондон, говоришь? Ну-ну. Я осмотрюсь и если что — дам тебе знать.

— Почему ты нам помогаешь? Какая тебе выгода?

— А ты знаешь, что Дейдрэ пропал? — неожиданно спросила Пенелопа. — Вывел все деньги со счетов, своих и партнёров, и исчез.

Саманта вздрогнула всем телом и затравленно на нее посмотрела. Она бы предпочла, чтобы ее бывшего хозяина нашли в мусорных баках по кусочкам. С другой стороны, чем дальше этот страшный человек от нее, тем лучше.

Она вышла из ниши и почти побежала к ожидающему неподалёку Джошу, не замечая, как раб шагнул к Пенелопе.

— Что это было? — поинтересовался Хурт у Пеппи.

— В смысле — что? Маленькая разведка. А заодно пробная провокация. Угадай, как быстро о "побеге" Дейдрэ будут знать все в тесном кругу его коллег? И заметь — не от меня!

— Девочка, это, конечно, неплохо. Но… ещё раз такое выкинешь без согласования со мной — пожалеешь.

— Точно? А то ты только обещаешь.

Хурт опешил. Уж в чём-чём, а в подобном его ещё не обвиняли. Да ещё с такими пошлыми интонациями. Вот же… его девочка!

***

— Что она хотела? — ревниво спросил Джош. — Слушай, а ты что, и с девушками спала?

— Отличное время для откровений! — возмутилась Саманта. — Она сказала, что Дейдрэ пропал. Причем его деньги — тоже.

— Надеюсь, он сдох, — злорадно сказал Джош. — Мучительно. Не переводи тему. Спала?

— Спала, — призналась Саманта. — Пару раз. В школе. Но мне не понравилось.

Джош помрачнел. Он разозлился, но упрекать ее не имел права: во-первых, она сказала ему правду, а во-вторых — это было задолго до него. Но Боже правый, теперь он будет ревновать еще и к женщинам!

— Катарина — твоя любовница?

— Ты больной? — прищурилась Саманта. — Конечно, нет! Да как тебе в голову такое пришло?

— С твоим темпераментом…

— А с твоим? Сам-то тоже хорош!

— А что я? Я с женой, между прочим! — в его голосе даже обида звучала.

Саманта неожиданно улыбнулась, приподнявшись на цыпочки, коротко поцеловала его в губы, а потом, не дав опомниться, потащила к игровым столам.

***

— Охренеть вообще! — в сердцах сказал Джош, проиграв три ставки подряд. — Я не понимаю, что люди в этом находят! Красное, черное… ерунда какая-то! Можно я уже перейду к виски?

— Нельзя, — отрезала Саманта, зачарованно наблюдавшая за прыгающим шариком. — Ставь на красное.

— Я уже ставил дважды.

— Ставь в третий раз.

Джош пожал плечами. Чем быстрее кончатся деньги, тем быстрее они уйдут домой. Поэтому спорить не стал, поставил как она сказала. К его искреннему удивлению, шарик под пристальным взглядом Саманты лег куда следует.

Крупье (персонал здесь, кстати, без ошейников) подвинул Джошу выигранные фишки. Девушка вопросительно взглянула на мужа. Квантр наклонился и прижался к ее шее губами, шепча:

— Ставь.

Саманта деловито кивнула и ловко, с явным опытом раскидала фишки по полю.

— У меня своя система, — призналась она. — Ух, сто лет не играла в казино. Соскучилась.

То ли ей везло, то ли, действительно, система, но кучка фишек значительно увеличилась в размерах. Вокруг красивой блондинки в рабском ошейнике начала собираться толпа: людей всегда интересуют везунчики. Джош только посмеивался и разводил руками: дескать, таков мой каприз — позволить рабыне делать ставки за меня, но на всякий случай всеми силами показывал, что это его женщина. Обнимал со спины, иногда одергивал, иногда делал вид, что управляет ее рукой, и шептал на ушко всякие глупости. Саманта вздрагивала, ее руки открывались мурашками. Джош в очередной раз прижал ее бедра к своим, и она почувствовала, что он возбужден. Не то, чтобы сильно — но чем плотнее он к ней прижимался, тем больше становилось возбуждение.

— Джош, я не поняла, что это такое твёрдое у тебя в штанах? — дурашливо спросила девушка, прогибаясь в пояснице и потираясь ягодицами о его пах. Она была почти пьяна от атмосферы азарта и веселья.

— Бластер, Саманта. А ты о чем подумала?

— Оружие? А как ты его через охрану пронес? Ой, а почему оно увеличивается?

— Новейшая разработка. Самонаводящееся. С выдвигающимся дулом. Саманта, как же ты меня бесишь! Делай ставку!

— Скучно. Пошли в другой зал?

— Мы сюда не играть пришли.

— Брось, рроу Зануда. Мы в плюсе, и не малом! Пойдем в карты сыграем!

Джош дёрнул ее за локоть, разворачивая к себе, просунул палец под ошейник, слегка потянул и прошептал вкрадчиво:

— Не забывайся.

Ее глаза тут же вспыхнули огнём, зрачки вытянулись и запульсировали. Саманта была в гневе, и это ему ужасно нравилось.

— Рот закрой, — с удовольствием сказал он. — Пойдем выпьем виски.

Девушка, уже набравшая в рот воздуха, беспомощно выдохнула и облизнула губы. Грудь ее взволнованно вздымалась. Джош действовал на нее неправильно, не так, как полагалось: вместо обиды по животу прошла горячая волна. Она молча следовала за ним; молча смотрела, как он потребовал у официанта виски и лихо опрокинул в себя стакан; молча позволила увлечь себя в другой зал, где выпил еще стакан, потом еще, поглазел на столы с картами и спросил у мальчика в бабочке:

— Где здесь уборные?

Тот указал куда-то в сторону. Джош сделал вид, что понял, даже кивнул, а потом рявнул: