— Как ты так умудрился заболеть?

Смуров несколько мгновений молчал. Он никак не мог решиться рассказать своей спасительнице, как все было на самом деле.

— Даже не знаю, все случилось неожиданно. Вдруг почувствовал себя плохо. Приехал домой и упал без сил. Надя, я тебя не оторвал от дел?

— Нет, я уже была дома.

— Отдыхала?

— Да. Был тяжелый день.

— Мне так неудобно, что я заставил тебя ехать ко мне.

— Не говори глупости, Дима. Если бы я заболела, ты же тоже приехал?

— Без всякого сомнения.

— Вот и я так поступила. А разве можно по-другому?

— Бывает и по-другому, — немного неопределенно ответил Смуров. — Не все хотят жертвовать своими делами или отдыхом ради кого-то.

— Может, так оно и есть, но я как-то всегда понимала, как следует поступать в таких случаях. Есть вещи, в которых я не сомневаюсь.

— Это я в тебе очень ценю, Надя. Какие у тебя планы?

— Если не прогонишь, останусь у тебя ночевать. Кто тебя утром покормит. А уж потом, извини, поеду на работу. А что будет дальше, зависит от твоего самочувствия.

Смуров посмотрел на Надежду и вдруг из его глаз покатились слезы. Он совершенно не ожидал, что так разволнуется, но и сдержать себя не мог.

— Что с тобой? — даже удивилась она.

— Внезапно накатило. Знаешь, когда я тут лежал больной, я вдруг почувствовал себя очень одиноким, никому не нужным, как проколотый мяч. Стали лезть всякие страшные мысли.

— Это все от болезни. Когда я болею, тоже часто думаю о неприятных вещах. Но потом проходит. Так что не придавай этому слишком большого значения.

— А у меня эти мысли уже прошли.

— Вот и прекрасно, а сейчас давай спать. Я просто валюсь с ног.

— Конечно. Где у меня постельное белье, ты знаешь.

— Не беспокойся, я сделаю все сама.

Шестакова слегка коснулась губами щеки Смурова и пошла стелиться на диван.

Эту неделю Смуров провел в непривычном для себя одиночестве. Надежда приезжала за это время два раза, на большее количество у нее не хватало ни сил, ни времени. Правда, каждый раз она готовила ему еды на несколько дней, поэтому он не голодал. Причем, продукты она покупала на свои деньги, он прикинул, сумма выходила не маленькая. Смуров предложил ей компенсировать расходы, но она решительно отказалась.

— Ты болеешь, и я могу позволить себе покупать для тебя еду на свои средства, — решительно возразила она.

Он не стал настаивать; если она так хочет, пусть так и будет.

Состояние Смурова не очень быстро, но неуклонно улучшалось, что ему даже иногда хотелось заняться любовью. Это немного удивляло и радовало его; все же он был пока слаб. До возврата в полном объеме сил было еще далеко. Но это означало, что он еще не состарился, впереди его ждут годы активной, интенсивной, в том числе и насыщенной сексуальной жизни. Значит, уже в какой раз подтверждается правильность его решения расстаться с женой. Иначе продолжал бы мучиться от нереализованных желаний, от ощущения ущербности бытия и нехватки свободы. И пусть он иногда остается один без всякой помощи и поддержки, но это стоит того, чтобы выдержать и такого испытание.

Надежда была с ним заботлива и нежна, но без какого-то сюсюкиванья. После того, как были выполнены все домашние дела, она ложилась рядом, они обнимались и целовались. Смуров боялся, что она заразится, но Надежду почему-то это не сильно беспокоило. Позднее он понял, что она была немного фаталисткой, считала, что то, что должно совершиться, непременно произойдет.

— Человек должен обязательно заниматься обнимашками, хотя бы несколько раз в неделю, — говорила она. — Иначе он ожесточается, становится черствым, бездушным. А после обнимания все у него смягчается, он становится добрым, мягким.

— И ты?

— И я. А зачем я с тобой сейчас обнимаюсь.

— Полагал, что тебе приятно…

— Не было бы приятно, не обнималась. Но и этот эффект тоже важен.

— Но ты же до меня восемь лет жила без мужчины, значит и без объятий.

— Так оно и было. Но во мне накопилось много любви, очень хотелось любить мужчину. Без этого жизнь была не полной.

— Сейчас она полная?

— По крайней мере, полней, — засмеялась Надежда. — Но не обольщайся.

— Даже в мыслях нет.

— Мы с самого начала договаривались быть свободными.

— На твою свободу я не покушаюсь.

— А я на твою. Это залог наших хороших отношений.

— Да, — согласился Смуров, но в глубине души ощущая, что не все в нем согласно с этим тезисом.

— Вот и договорились еще раз. Теперь пора ехать, завтра очередной насыщенный день.

— А у тебя случаются другие?

— Крайне редко. — Она поцеловала Смурова. — Давай уже выздоравливай.

— Уже скоро, — пообещал он.

Смуров закрыл за ней дверь и вернулся на кровать. И невольно задумался над только что состоявшимся разговором. Именно с Надей у него установились самые теплые, самые доверительные и самые нежные отношения. Но даже в этом случае оба предпочитают находиться на безопасном расстоянии друг от друга, сохранять свою независимость. С одной стороны он согласен с такой ее позицией, но с другой — когда они говорили на эту тему, вдруг что-то кольнуло в его груди. Неужели подспудно у него выкристаллизировалось желание более тесной связи между ними. Так можно и до идеи брака докатиться. Но, насколько он может судить, ничего подобного она не замышляет, ее устраивает то, что есть. И менять статус-кво не собирается ни при каких обстоятельствах. И, пожалуй, это самый оптимальный вариант, при всех других они бы долго вместе не протянули. Значит, все так и оставим, решил он.

Смуров и Руденский появились на работе в один и тот же день. Только Руденский прилетел из Таиланда, а Смуров вышел после болезни.

Таким довольным Смуров не видел своего партнера давно. Выглядел он великолепно: загорел, глаза весело блестели, а губы без конца улыбались. Смуров невольно ему позавидовал, сам же он был не в лучшей форме. Перед тем, как отправиться на работу, долго смотрел на себя в зеркало. Собственный двойник ему не понравился. Он похудел, но как-то некрасиво, сероватая кожа обтянула скулы, в результате обострился нос, а глаза в отличие от глаз Руденского были погасшими и тусклыми. С таким видом самое время в больницу ложится, невольно подумал он.

Руденский тоже заметил, что его партнер выглядит неважно.

— Может, ты не долечился, посидишь еще дома? — предложил он.

— Что так плохо выгляжу? — спросил Смуров, хотя прекрасно знал, что так оно и есть.