Проходя мимо женщины, девочка взглянула ей в лицо, и хотя на душе у нее скребли кошки, в голову ей пришла озорная мысль: «Наверное, хозяин не имел бы ничего против, если бы я использовала здесь такое выражение, как «язык проглотила»?

Едва Бидди с матерью подошли к столу, за которым сидела женщина лет пятидесяти, улыбка тут же сползла с ее лица. Собранные в аккуратную прическу темные волосы и мелкие черты лица придавали сидевшей перед ними женщине строгий вид, особенно его подчеркивали полные губы, которые она постоянно поджимала, словно все время сосала конфету.

– Это и есть та самая девочка? – Голос экономки соответствовал ее суровому виду.

– Да, мэм.

– Сколько, вы сказали, ей лет?

– В декабре исполнилось пятнадцать, мэм.

– Как я понимаю, она в первый раз определяется на службу?

– Да, мэм.

– На вид она совсем не крепкая, – неодобрительно поцокав языком, заметила экономка. – Такая худая…

– Она сильная, мэм. Несколько лет ей приходилось работать в саду.

– В саду? – повторила она, и даже намертво прикрепленный к безукоризненно причесанной голове чепец из гофрированных кружев, чьи накрахмаленные завязки свисали точно за ушами, и этот чепец, казалось, приподнялся от удивления. – Она не выглядит достаточно сильной для работы в саду. Вы имели в виду, что она выкапывала картофель и все такое?

– Нет, мэм. Она по-настоящему работала в саду: выращивала овощи, копала, сажала, ухаживала за деревьями и кустарниками.

– Ну хорошо. – Чепец еще раз слегка приподнялся и как бы потянул за собой из-за стола экономку, которая, к удивлению Бидди, оказалась почти одного с ней роста. Она обошла стол и, обращаясь исключительно к Бидди, начала объяснять голосом, не терпящим возражений:

– Ты будешь получать шиллинг в неделю. Ты должна вставать в пять утра. Заканчиваешь работу в шесть вечера. В восемь у тебя двадцать минут на завтрак. В двенадцать перерыв на обед, тогда же и займешься уборкой в комнате, где будешь жить вместе с другой служанкой. Каждое воскресенье станешь посещать церковь вместе с остальной прислугой. Раз в две недели, тоже в воскресенье, тебе положено свободное время. Летом ты свободна с двух дня до семи вечера, а зимой с часу до шести. Тебе выдается одна свеча на две недели. Твоя соседка по комнате получает то же самое, так что свеча у вас на неделю. Когда ты будешь работать в прачечной, за твоей работой будет следить миссис Фицсиммонс, в остальное время ты отчитываешься передо мной. Ты должна обращаться ко мне «миссис Фултон». Тебе запрещено появляться у фасада, за домом и у западного крыла. Если тебе случится увидеть кого-либо из членов семьи, постарайся не попасться им на глаза. Поняла? – Она остановилась, переведя дух.

Бидди молчала, не сводя широко раскрытых глаз со стоявшей перед ней маленькой женщины, привычка которой постоянно поджимать губы, казалось, завораживала ее. Но вот экономка продолжила свои наставления:

– Тебе разрешено только отвечать на вопросы. Разговаривать свободно можешь с тремя работницами в прачечной, прислугой низшего ранга на кухне, и больше ни с кем. Ты понимаешь, что тебе говорят? – Не получив ответа, она вопросительно посмотрела на Рию, словно спрашивая: «Ваша дочь такая тупая?»

– Я прекрасно вас поняла, миссис Фултон, – отчеканила Бидди.

И от этой первой фразы своей новой подчиненной чепец на голове миссис Фултон, казалось, подскочил выше прежнего.

Экономка удивилась так сильно, что губы ее перестали собираться гармошкой, а наоборот, вытянулись в узкую полоску. Она опять уставилась на Рию, чье лицо стало пунцовым. Не получив никаких объяснений от матери, экономка снова, пожевав губами, приказала Бидди:

– Попрощайся с матерью.

Мать и дочь посмотрели друг на друга, и Бидди захотелось броситься матери на шею и закричать: «Мама, уведи меня отсюда. Я буду делать все, что ты скажешь, только не оставляй меня здесь». Но Рия смотрела на нее такими глазами, что Бидди поняла: просить бесполезно. И почувствовала себя окончательно брошенной, когда мать сухо произнесла:

– До свидания, веди себя как следует.

Девочка проводила мать глазами, и когда дверь за ней закрылась, перевела взгляд на коротышку, как она про себя назвала экономку.

А миссис Фултон, в свою очередь, смотрела на Бидди и со злорадством думала: «Да, веди себя как следует. Так, значит, у нас завелась шутница? Прекрасно! Я знаю, как с ними обращаться, с этими шутниками… – «Я прекрасно вас поняла, миссис Фултон», – вспомнила она слова Бидди. – Она не только пытается шутить, но и смеет передразнивать старших по рангу. Ну, берегись, маленькая соплячка! Только попробуй показать зубки. Тебе пятнадцать, а ты настоящей работы и не нюхала. Скоро узнаешь, где твое место. И посмей только не подчиниться!»

– Так вот, мисс Бриджит, – заговорила миссис Фултон, стараясь как можно сильнее уязвить Бидди, – если я услышу, что вы стараетесь грубить тем, кто выше вас, вы узнаете, что значит голодать целый день и остаться на месяц без выходного. Вам все понятно?

– Да.

– Что, да? – злобно зашипела «коротышка».

– Миссис Фултон.

– Надо отвечать: да, миссис Фултон. Советую помнить об этом. А теперь тебя надо подобающе одеть. Иди за мной.

Бидди подхватила свой узелок и последовала за экономкой через лабиринт коридоров, мимо бессчетного множества дверей, пока ей не стало казаться, что они добрались до конца дома, по крайней мере, той его части, где находилась прислуга. В комнате, где, как показалось Бидди, едко пахло кожей или коленкором, сидели три женщины. При появлении домоправительницы все дружно встали.

– Вот новая работница в прачечную, – обратилась миссис Фултон к старшей из женщин. – Вы знаете, что ей требуется. А когда закончите с этим, ты, Джулия, – она повернулась к самой младшей, – можешь показать ей ее комнату. Она будет жить с Джин Бит-тон. Потом отведешь ее в прачечную. Я сообщу миссис Фицсиммонс, что у нее новая работница. – И, окинув Бидди суровым взглядом, миссис Фултон удалилась. Как только за ней закрылась дверь, старшая наклонилась к сидевшей рядом женщине и тихонько сказала:

– А мы, кажется, сегодня опять сильно не в духе.

– А что, когда-то бывает по-другому? – иронично заметила та и, обращаясь к Бидди, спросила: – Ну, здравствуй, как тебя зовут?

– Бриджит Милликан.

– Ты ирландка?

– Насколько я знаю, нет, – после некоторого раздумья ответила Бидди, и обе женщины расхохотались.

– Ну, иди сюда, займемся делом. – Старшая швея вооружилась сантиметровой лентой и сняла с Бидди мерки, приговаривая: – Одежда будет не новая, перешьем из вещей той девушки, что работала до тебя. Бедняжка. Но ее одежду как следует выстирали, так что не бойся ничего подцепить.

«Не бойся ничего подцепить? Что случилось с той девушкой? – думала Бидди. – Но что бы у нее ни было, она, скорее всего, от этого умерла».