И вот я меряю шагами комнату наедине со своими мыслями. Бежать за ней? Остаться? Выйти наружу к Довиду, который ждёт появления толпы, жаждущей моей крови? Перестелить постель в надежде, что вернётся Лайя, больная, замёрзшая, голодная и одержимая, так и не нашедшая своего Фёдора?

Как она может доверять мужчине? Да ещё такому, который то и дело её подводит? Он её бросил, вконец истосковавшуюся, ненасытную, жаждущую, ставшую тенью самой себя. А вот Довид со мной остался. Довид меня не покинул. Он внимательно следит за каждым моим движением, готовит мне поесть и поддерживает, а когда я плачу у него на плече – ласково гладит по длинным чёрным волосам. Уговаривает не убиваться так, не метаться из угла в угол, а сесть и успокоиться.

Наверное, мужчина мужчине рознь. Но как отличить хорошего от дурного?

По щеке, холодя кожу, ползёт слеза. Ко мне тут же подбегает Довид.

– Не плачь, любовь моя, не надо. Ничего не попишешь, Лайя сама выбрала свой путь. Нам всем рано или поздно приходится выбирать.

– Родители будут в отчаянии. Это разобьёт им сердце.

– Понимаю. Однако ты действительно ничего не можешь сделать.

И тут меня осеняет. Лебеди! Лебеди, Либа! Надо их позвать. Ничего не могу сделать? Ещё как могу. Всё лучше, чем кружить по комнате, точно медведь в яме, и мучиться от непрекращающихся спазмов в животе.

Я обязана исполнить сестринский долг.

Обуваюсь, надеваю жакетку. Рассовываю оружие по карманам: два отцовских ножа и револьвер. Беру перо, испачканное побуревшей кровью, которое оставила мне матушка. Я должна вызвать лебедей.

– Либа, ты с ума сошла, – в который раз говорит Довид. – Тебе нельзя выходить, они только того и ждут.

Пропускаю его слова мимо ушей. Сейчас мне не до увещеваний.

– Довид, у меня важное дело.

– Я тебя не выпущу.

– Представь, что речь идёт о твоём брате. Он в беде, но ты можешь его спасти. Пошел бы ты или нет?

– Ну, вообще-то… Да, пошёл бы. Если бы вокруг дома не рыскали люди, обвиняющие меня в убийстве.

– Лайя – моя единственная сестра. Я обещала родителям её беречь.

– Она пошла своей дорогой. Тебе придётся смириться. – Он качает головой. – Подумай, что она переживёт, если тебя по пути к ней схватит разъярённая толпа? Если ты угодишь в тюрьму, и это ещё в лучшем случае?

– Повторяю, Лайя – моя сестра. Я бы не задумываясь отдала за неё жизнь.

– Именно это сегодня и случится, помяни моё слово.

– Что же, да будет так.

– Ты невыносима!

– И пойду я одна.

– Нет. Куда ты, туда и я.

– Ладно, ладно, – раздражённо бросаю в притворном согласии.

Всё равно придётся от него сбежать, чтобы позвать лебедей. Выходим из дома.

– Мы за Лайей, – объясняю Шмулику.