— Патриция, — продолжал Хуан, — у вас нет для меня красивой подруги?

— Есть, но это уже ее выбор, — смеялась Пат.

Свадьбу запланировали на позднюю осень. В конце лета Патриция и Риккардо хотели съездить на месяц-другой в столицу. Побывать на Большом Королевском Балу, заказать столичным ювелирам обручальные кольца и другие свадебные драгоценности — традиционный подарок от жениха невесте. Купить мебель, драгоценную посуду, ткани и драпировки. Привести в порядок столичный особняк графов Кардесов — он пустовал со времен Энрике де Веги.

Патриция привыкала к роли хозяйки, хотя в Осбене, городе-резиденции графов Кардес, она еще не бывала.

Они осуществили задуманное. Приехали в Мендору. На переезде через городскую заставу под колеса кареты попала старая облезлая рыжая псина[20]. Никто этого не заметил, а зря. Риккардо и Патриция забыли, что столица любит играть людскими судьбами.

Альфонс де Васкес был человеком жестким, решительным, волевым. Он всегда добивался того, чего хотел. Эти черты характера вкупе с умением нравиться женщинам и общительной и пылкой натурой делали его грозой всех прекрасных сеньор и сеньорит в Мендоре. Столица любила красавца Васкеса, он отвечал ей тем же. Искренне любил ее блеск и шик, принимал как должное и даже неотъемлемое ее интриги и заговоры. Страдал, когда приходилось ради неотложных дел покидать Мендору и отправляться в Вильену, где у его семьи были большие владения.

Альфонс был своим и в кругу сплетников, распространителей слухов, и в компании гвардейских рубак, и в обществе старых интриганов.

Он не был злым, ему не доставляло радости чужое горе, но если требовалось сокрушить соперника, устранить конкурента, его собственного или конкурента друзей и покровителей, сломать человека, то Васкес никогда не колебался. То, что приносило ему пользу, он считал добром, все, что совершало обратное, — злом.

Альфонс любил играть людьми, менять их судьбы, что полностью соответствовало гербу его рода — на синем поле скрещены золотые меч и кубок — и девизу «Рожден побеждать».

Однажды осенним вечером в особняке герцога Гальбы за столом, где шла ожесточенная игра в карты, он услышал:

— Господа, сегодня я проезжал по улице инфанта Сида, старый особняк графов Кардесов меняется на глазах. Наследник великого Энрике приехал в столицу. Я раньше ничего о нем не слышал, что это за юнец?

— Внешне — вылитый отец, только взгляд другой, нет знаменитой стали кардесского Кондотьера[21]. Неплохой парень, наивный, богатый, — при последних словах собеседники, профессиональные игроки, оживились. — Впервые в столице. Привез с собой из провинции невесту. Говорят — хороша собой.

— Неужели лучше наших придворных красавиц?

Можно было, конечно, послушать сплетни, повеселиться от души, но Альфонс решил сразу прояснить ситуацию:

— Нет, сеньоры, до Марии де Таворы или Изабеллы де Клосто ей далеко, но все же что-то в ней есть. Граф Кардес — мой родственник. Помню, как поколачивал его в детстве. Что до его свадьбы — так я сам приложил руку к их союзу. Можно сказать, свел Риккардо и Патрицию.

— Вот как? — удивился его друг Марк де Мена. — Не верю!

— Так все и было, — настаивал Васкес.

— Не верю, не обижайся, Альфонс, но в последнее время ты несколько раз крупно оплошал. Эсмеральду увел у тебя маркиз Тарсилья. А ты хвастал, что она готова ради тебя жизнь отдать. Были и другие промахи.

— Марк, я создал эту пару. Слепил из ничего. Свел вместе моего наивного родственничка и эту девицу дель Карпио, хотя она его упорно отвергала почти год. Спросишь сам у де Веги, — раздраженно закончил Альфонс, самолюбие было его уязвимым местом.

— Тогда тебе ничего не стоит расстроить их брак, — развел руками Марк. — Если ты ничего не приукрасил, мой друг.

— Зачем мне это делать? — с показным безразличием удивился Альфонс.

— Если тебе это удастся, я отдам тебе свою любовницу, баронессу Локку, — предложил пари де Мена. — Если же нет, ты отдаешь мне своего жеребца Султана.

— Ни за что! — возмутился Альфонс — Неравные ставки: жеребец, что раньше носил алькасарского принца, против придворной куртизанки.

— Уверяю, она того стоит, — сально улыбнулся Марк. — Хорошо, ставлю еще пятьсот флоренов.

— Хватит, Марк, это уже слишком, — оборвал Альфонс его разглагольствования. — Он мой родственник.

Марк де Мена был хорошим товарищем: верным, надежным, бесстрашным, но он не умел остановиться, не знал меры. Альфонсу приходилось не раз вытаскивать его из сложных ситуаций. Марк хорошо фехтовал, но есть дуэли, само участие в которых — самоубийство, и такие люди, что победа над ними страшней поражения.

— Хорошо, раз ты так беспокоишься о чести родственника и его дамы, я замолкаю, — картинно развел руки Марк.

— Твоя жертва не останется безнаказанной, мой друг. — Вокруг них были люди, и Альфонс не мог допустить, чтобы хоть кто-нибудь усомнился в нем. — Я подружусь с Патрицией, заинтересую ее, немножко, совсем немножко влюблю в себя. Со стороны невинно, мы ведь все кого-то чуть-чуть любим и открыто говорим об этом. Повод для добрых шуток, не более. Но мы-то знаем, сеньоры, если есть желание, а главное — умение, грань, разделяющую влюбленность и любовь, затмевающую разум страсть, перейти очень легко. — Альфонс договорил и чуть склонил голову в поклоне окружающим.

Сеньоры зааплодировали — в способностях Альфонса они не сомневались.

На следующий день, на официальном приеме в честь пятилетия наследного принца Хорхе-младшего, Васкес подошел к счастливой паре.

— Здравствуй, Риккардо, — поприветствовал он де Вегу. — Патриция, это вам, — он протянул девушке букет цветов.

— Как я рад тебя видеть, Альфонс! — весело воскликнул Риккардо.

— Благодарю, вы — настоящий рыцарь, — улыбнулась Патриция, вдыхая аромат свежесрезанных орхидей.

— Сеньорита, как только я вас увидел, понял: мой долг — подарить вам эти цветы! — продолжал Васкес.

Патриция была не совсем в его вкусе: худовата — он предпочитал девушек попышнее, золотисто-соломенные волосы — Альфонс питал слабость к локонам цвета воронова крыла.

Риккардо слушал его речи с улыбкой на устах. Братец умилял Васкеса своей наивностью. Резкий контраст с окружающим обществом. Таких следует беречь и охранять, как ценную редкость, чтобы было с чем сравнивать себя и других, ибо честность и открытость в Мендоре встречаются так же редко, как и невинные жены.

Через некоторое время Риккардо отлучился, завидев давних друзей отца, оставив Патрицию на попечение Альфонса, чем тот не преминул воспользоваться.