Анна продолжала:

– Когда-то они с сэром Робертом были помолвлены, но теперь оба избегают разговоров об этом. Их свадьба расстроилась, и леди Маргарите позволили пожить здесь некоторое время, пока вокруг не будет безопасно. Подозреваю, что леди Маргарита до сих пор сохнет по сэру Роберту.

Элдсуайт была совсем сбита с толку. Пододвинувшись к Анне, она спросила:

– Почему леди Маргариту назначили распорядительницей замка? – Ее вопрос прозвучал немного громче, чем она этого хотела.

– Это дело рук лорда Гарольда. Он ненавидит сэра Роберта, своего младшего брата, и готов сделать все, чтобы ему насолить.

Вдова Элис уронила носовой платок и, наклонившись, чтобы поднять его, прошептала:

– Леди Элдсуайт, леди Маргарите не нужен сэр Роберт. Она положила глаз на лорда Гарольда, графа Хиллсборо. Ходят слухи, будто она уже делит с ним ложе. – Вдова Элис возвела глаза к небу: – Боже, прояви к нам милосердие и не дай ей стать женой сэра Гарольда. Иначе она навсегда останется хозяйкой замка и нам всем житья от нее не будет.

Тем временем священник в последний раз нараспев проговорил «аминь», и дамы направились к выходу.

В голове у Элдсуайт вертелось множество вопросов. Больше всего на свете ей хотелось как можно подробнее расспросить обо всем леди Анну и вдову Элис, но сейчас был неподходящий момент для этого.

Вместе с дамами протискиваясь к двери, Анна снова оказалась рядом с Элдсуайт. Девочка потянула ее за рукав.

– Сэр Томас собирается попросить моей руки у отца, – сияя от счастья, прошептала она, делясь с Элдсуайт своим секретом. – Только бы у сэра Томаса хватило для этого золота. Если мне не разрешат выйти за него замуж, я умру от горя!

Элдсуайт улыбнулась и посмотрела на леди Анну. Девчушке было не больше шестнадцати. Она была моложе Элдсуайт лет на пять. Искренняя и непосредственная – душа нараспашку. Элдсуайт мысленно пожелала ей удачи, хотя знала, как трудно младшей дочери дворянина выйти замуж по любви.

После обедни Элдсуайт направилась на конюшню.

Роберт появился перед ней неожиданно – словно вьи рос из-под земли.

– Леди Элдсуайт, к нам приехал епископ Клевский. Он выразил желание встретиться с вами.

Элдсуайт нахмурилась. У нее не было ни малейшего желания снова затевать с Робертом игру в кошки-мышки. Зачем она понадобилась этому епископу? Элдсуайт с ним никогда не встречалась, однако была наслышана о его суровости, особенно по отношению к женщинам.

– Я встречусь с ним позже, – сказала она. – А сейчас меня ждут лошади. У жеребца капитана глаза слезятся. Некоторых лошадей мучают приступы кашля. Надо принять меры, чтобы от них не заразились остальные.

– Епископ требует, чтобы вас привели к нему сию же минуту.

– Я приду, как только смогу.

Роберт взял Элдсуайт за локоть и строго посмотрел на нее:

– Пойдемте со мной, Элдсуайт.

Она гневно сверкнула на него глазами, но молча последовала за ним.

Боже, храни ее! Неужели епископ вызывает ее, чтобы обвинить в колдовстве?

Когда они с Робертом поднимались по лестнице в главный зал, от волнения Элдсуайт оступилась и чуть не упала.

– Вы ведете себя по меньшей мере невежливо. Не могли бы вы по крайней мере идти помедленнее? – выговаривала Элдсуайт Роберту, кипя от негодования.

Роберт остановился. Элдсуайт посмотрела на него. Лицо усталое, под глазами темные тени.

– Элдсуайт, знали бы вы, как я хочу прикоснуться к вам. Обнять…

Не договорив, Роберт резко повернулся и направился к боковой лестнице, которая вела в комнату его брата, находившуюся на верхнем этаже замка.

– Пожалуйста, будьте осторожны.

– Я попрошу епископа заплатить выкуп за Уильяма! – выпалила Элдсуайт. – Граф Глостер и мой отец всегда делали щедрые пожертвования церкви. Уверена, епископ Клевский мне не откажет.

Роберт остановился.

– На вашем месте я не возлагал бы на это слишком большие надежды. Помимо любви к Богу и к самому себе, епископ славится своей алчностью. Обожает деньги и золото. Обычно он приходит к нам, чтобы попросить денег. – Сказав это, Роберт направился дальше по коридору. Эта часть замка была незнакома Элдсуайт. Она шла, с любопытством озираясь по сторонам.

Епископ Клевский, в алой сутане и короткой белой мантии, отороченной золотым шитьем, нервно расхаживал по коридору возле двустворчатой арочной двери. Его чисто выбритое худое лицо блестело в свете висевших на стенах факелов. Глядя поверх головы Элдсуайт на Роберта, епископ изобразил на лице радость и поздоровался:

– Добрый день, сэр Роберт. – Священник притворился, будто не видит Элдсуайт, повернулся и открыл дверь.

При входе в комнату в глаза сразу же бросалась громоздкая кровать с балдахином, занимавшая большую часть помещения. Обитые дубовыми панелями стены были увешаны гобеленами. Вокруг пахло дымом и винным уксусом. Горели желтые свечи в медных подсвечниках. Возле щелевого окна стояло обитое парчой кресло – такое большое, что в нем при желании вполне могли бы уместиться двое.

Внимание Элдсуайт привлекли пустой графин для вина, одежда, разбросанная по полу, и пара вышитых серебром женских туфель.

Роберт прошел в комнату и, опершись на камин, скрестил руки на груди.

Епископ указал Элдсуайт место у камина рядом с Робертом и заложил руки за спину. Его надменное выражение лица вызвало у Элдсуайт неприязнь.

– Сэр Роберт, как жаль, что вы не отправились в Акр, – произнес священник. – Однако как ни крути, здесь тоже имеется широкое поле деятельности, где вы можете приложить свой талант. Вы нужны нашему королю.

Роберт хмыкнул.

Епископ прошел на середину комнаты. Резким движением он раздвинул бледно-голубые занавеси на кровати, где под ворохом одеял лежал мужчина. Он застонал во сне и перевернулся на живот.

– Лорд Хиллсборо, поднимайтесь. Скоро обед, а вы все еще спите. Король прислал вам привет. Поручил мне передать вам срочное сообщение. Именно для этого я и приехал сюда.

Гарольд сел на постели, голый по пояс. Он протер заспанные глаза и стал тереть виски.

– Кто посмел побеспокоить меня в столь ранний час? Сейчас еще нет и полудня. – Он неодобрительно посмотрел на епископа, зевнул и почесал живот. – Господи милостивый! Это вы, ваше преосвященство? Как же быстро вас черт принес! Или вы летели на крыльях ангела?

Епископ нахмурился:

– Вы всегда были самонадеянным молодым человеком – наглым и высокомерным. Попридержите язык. Не обладай я поистине ангельским терпением, я не церемонился бы с таким еретиком, как вы. Вы позорите честное имя вашего покойного отца.