– Что вы, скорее всего, и сделали.

– Разумеется. И нам удалось его разыскать, правда, с большим трудом.

Мы снова помолчали, задумавшись об этом новом витке нашего общего дела. Смерть Кейси все меньше походила на простую месть какого-нибудь разгневанного родственника. Явно происходило что-то более значительное.

– Как можно заставить Джефферсона заговорить?

– Я уже заготовил резиновый шланг и винты с накатанной головкой.

– Значит, в Балтиморе действуют именно таким способом?

– Если бы… Парень общается с нами через адвоката. Плохой знак, только вот не знаю, для кого – для него или для нас.

Напоследок я попросил детектива Майерса сохранить информацию о двух смертях Дугласа Бьюкенена в тайне. В мою компетенцию это не входило. Вопрос для полиции, а не для эпидемиолога. Но, тем не менее, я ни на минуту не сомневался, что полицейское расследование вполне может привести нас к выяснению причины заболевания. А еще, совершенно очевидно, я владел ситуацией лучше всех и, следовательно, мог принести наибольшую пользу делу. И уж конечно, совсем не нуждался в том, чтобы Тим Ланкастер совал нос в мою работу.

Сначала Майерс не согласился молчать.

– Я не люблю тормозить поток информации во время расследования, – возразил он. Но в конце концов сдался. – Действуйте быстрее, – такое напутствие я получил напоследок.

– Хорошо, – громко произнес я, стоя посреди комнаты и не выпуская из руки телефон. – Хорошо, хорошо, хорошо.

Правда, кроме свободы от Тима Ланкастера, ничего хорошего не было. Даже вернее было бы сказать, что все как раз обстояло очень плохо. Явно сгущались темные зловещие облака, а вот кто или что стоит за ними, я не знал. Зато знал, что они протянулись через всю страну – от Калифорнии до Мэриленда и еще бог знает куда.

Я сел на стул и задумался. Отвлек меня стук в дверь.

– Да, входи, – отозвался я.

Показалась Брук в просторной футболке, которая служила ей платьем, но не скрывала тренированных мускулистых ног. К сожалению, в ту минуту я так нервничал, что даже не смог в полной мере насладиться зрелищем.

– Как насчет завтрака? – поинтересовалась она.

Я взглянул на часы.

– Мне пора.

– Но ведь еще нет и семи.

– И тем не менее уже поздно. – Я встал. – Мне необходимо поговорить с Глэдис Томас.

Повернувшись, Брук направилась в свою комнату. Но при этом произнесла так, чтоб я мог хорошо ее услышать:

– Нам необходимо с ней поговорить, доктор Маккормик, нам.

Мы не сразу поехали в пансионат «Санта-Ана», где жила Глэдис Томас. Я хотел принять душ и смыть кошачий дух и хроническое недосыпание. И правда, после водных процедур я стал больше похож на человека, однако, натягивая чистое белье и грязные брюки, все еще чихал.

Когда я появился перед Брук, она поинтересовалась:

– Надеюсь, у тебя нет аллергии на моего кота?

– На этого негодяя? Ни в коем случае. Скорее всего, у меня аллергия на тебя.

– Очень смешно. И все же я поеду с тобой.

Так она и сделала. То есть вернее будет сказать, что это я с ней поехал, потому что вместо моего арендованного «бьюика» мы погрузились в ее машину. Из стоящего под навесом ряда машин Брук выбрала красный, с откидным верхом «БМВ». Я, не удержавшись, полюбопытствовал:

– Это тоже от папочки?

Брук сначала открыла мою дверь, а потом направилась к месту водителя.

– Нет. Папочка на самом деле школьный учитель в Виргинии. А это из банка. – Помолчала минуту, а потом добавила: – Ему уже четыре года, так тебе легче?

Я ничего не сказал.

Покусывая губу, Брук посмотрела на меня поверх машины. Потом села на свое место, нажала кнопку на приборном щитке, и крыша, сложившись в гармошку, отъехала назад. Мы тронулись с места.

Оказавшись в потоке машин, Брук пояснила:

– Она досталась мне почти даром. Машина, я имею в виду. Один студент-экономист уезжал на работу в Японию, и ему потребовалось срочно от нее избавиться.

– Тебе повезло.

– Видишь ли, приходится ездить. Я ведь живу в Калифорнии.

– Весьма согласен.

– И подумай, сколько училась. Четыре года в университете, четыре – в интернатуре. Всего восемь. Я просто заслужила приличную машину.

– Конечно, заслужила.

Она включила третью передачу.

– О, пожалуйста, не пытайся кривить душой…

– Брук, но ты действительно достойна этой машины.

Она внимательно на меня посмотрела. Волосы ее очень красиво развевались на ветру.

– А ты в какой машине ездишь?

– «Королла» 1986 года.

– Бог мой, Натаниель, так ты, наверное, и фланелевые рубашки носишь? Просто невероятно.

Я не смог удержаться от смеха.

– Очень надежная машина.

– Не сомневаюсь.

– Если честно, мне все равно, на какой машине ездить.

Некоторое время она молчала. Потом наконец заговорила:

– Я ее продам на следующей неделе.

– Что, правда?

– Нет. Но ты негодяй. Заставляешь меня чувствовать себя виноватой за тягу к неоправданной роскоши.

Я снова засмеялся. Нравится мне это или нет, а Брук Майклз воздействует на меня очень положительно. И хотя, наверное, называть ее союзницей было еще слишком рано, я немного повысил ее в ранге, поделившись той информацией о Дугласе Бьюкенене, которую сам получил от детектива Майерса только сегодня утром.

– Все это очень странно, Натаниель, – задумчиво произнесла Брук.

– И мне так кажется.

Однако мы не успели обсудить двойную смерть Бьюкенена, потому что уже поворачивали к пансионату «Санта-Ана».

– Ого! – удивленно воскликнула Брук.

Она внимательно смотрела вперед. Я проследил за ее взглядом.

Возле пансионата, против движения, стояла легковая полицейская машина без опознавательных знаков, но с еще не снятой мигалкой. А за ней припарковался черно-белый патрульный фургон.

– Не к добру это, – заметила Брук. – Ох, не к добру.

Мы вышли из машины и направились к входу в пансионат. В голове у меня мелькнуло, что, возможно, Джон Майерс обратился за помощью к коллегам из департамента полиции Сан-Хосе. От одной этой мысли я пришел в ярость. Это означало, что полиция будет путаться у нас под ногами, мешая работать. А кроме того, оказывается, детектив Майерс меня ни в грош не ставит.

Неужели Майерс действительно такой шустрый, что копы уже разговаривают с Глэдис Томас?