— А кто будет работать вместо тебя? — поинтересовался Мараван.

— Может, ты попросишь свою подругу?

— Сандану? Ты с ума сошла!

— Почему? Она симпатичная и сообразительная.

— Она тамилка, а наши девушки не работают в секс-бизнесе.

— Эфиопки тоже, — смеясь, вставила до сих пор молчавшая Македа.

— А тамильские мужчины? — съязвила Андреа.

— Тоже нет, — вздохнул Мараван.

— Тогда почему ты этим занимаешься?

— Потому что мне нужны эти чёртовы деньги! — закричал Мараван.

Андреа испугалась, потому что раньше он никогда не повышал на неё голоса.

— Тогда давай сделаем перерыв, и ты тоже отдохнёшь, — предложила она.

— Я не могу, — пробормотал Мараван.

— Но мы хорошо потрудились, — пожала плечами Андреа. — И ты, без сомнения, заслужил двухнедельный отпуск.

Чтобы прояснить ситуацию, Мараван был вынужден рассказать про Теварама и Ратинама.

Девушки слушали, не перебивая.

— Получается, что они вымогают у тебя деньги, — сделала вывод Андреа, когда Мараван замолчал.

— Не только, — возразил он, — они мне помогают.

— Каким образом, позволь спросить?

И Мараван рассказал о том, как Улагу хотел завербоваться в отряд «чёрных тигров», а Теварам и Ратинамом поспособствовали тому, чтобы его не взяли.

— И ты им веришь? — удивилась Андреа.

Мараван не ответил.

— Не верь тем, кто отправляет детей на войну!

Мараван опять промолчал.

— Мужчины, — заявила Македа, подняв указательный палец. — Мужчины, война и деньги — вот что ненавижу больше всего на свете. Прости, Мараван.

— Тем не менее ты спишь с мужчиной, который снабжает оружием и армию «тамильских тигров», и правительственные войска Шри-Ланки, — подлила масла в огонь Андреа.

Не говоря ни слова, эфиопка встала и покинула комнату. Андреа осталась.

— Ты о Дальманне? — поинтересовался у неё Мараван.

— О ком же ещё.

— Так он имел дело и с пакистанцем тоже?

Андреа кивнула.

— Да, а ты для него готовил.

— В Сент-Морице.

Последняя фраза Маравана прозвучала скорее как горькая догадка, чем как вопрос.

— Я же не знал! — развёл руками тамилец.

— Ну, теперь ты знаешь, и Македа тоже. И что?

— Больше я его не обслуживаю.

— Хорошо, а других?

Незаметно в комнату вернулась Македа. Она успела надеть пальто, перчатки и шапку.

— А ты? — повернулась к ней Андреа. — Что дальше думаешь делать с Дальманном?

— Там посмотрим, — отвечала Македа.

Она поцеловала Андреа в щёку, ласково погладила Маравана по голове и ушла.

Мараван вышел в дождливую, ветреную ночь. До трамвайной остановки пять минут ходьбы. Он сжал кулаки в карманах своей кожаной куртки и втянул в плечи голову в нахлобученной на уши меховой шапке. Итак, всё подтвердилось. Дальманн действительно общается с людьми, снабжающими «тигров освобождения» оружием. Значит, он участвует в их аферах. Что же ещё может его с ними связывать? Сандана права: деньги, которые Мараван посылает своей семье, происходят из прибыли, что получают нечистые на руку люди, помогая его соотечественникам убивать друг друга. А средства, которыми он поддерживает ТОТИ, могут быть частью тех, что платит ТОТИ за оружие, которым…

В голове всё перемешалось. Мараван уже дошёл до остановки, но решил пройтись пешком: мысль о том, что сейчас он как ни в чём не бывало сядет в трамвай, почему-то повергала его в ужас.

Людей на улице не было. По дороге проезжали редкие автомобили. Высились тёмные громады домов со спущенными жалюзи и закрытыми витринами магазинов. Мараван ускорил шаг. «Как преступник в бегах», — подумал он. Именно так он сейчас себя и чувствовал.

Он добрался до дома не раньше чем через час, насквозь промокший и усталый. Затопил свою масляную печь, надел саронг и чистую рубашку, зажёг дипам на домашнем алтаре и позвонил в храмовый колокольчик.

Лишь совершив пуджу, Мараван понял, что ему теперь делать. Завтра он объявит Андреа о своём увольнении. Отказаться от обслуживания Дальманна недостаточно. В этих кругах много таких, как он. Если Мараван хочет остаться чистым, с этой работой ему нужно кончать.

А Тевараму и Ратинаму он сообщит, что пособие теперь будет нужно ему самому, потому что он увольняется.

В час ночи Мараван слишком нервничал, чтобы идти в постель. Он включил компьютер и принялся просматривать сайты с информацией о гражданской войне на Шри-Ланке.

ТОТИ объявила об одностороннем прекращении огня. Министр обороны назвал это заявление «шуткой». «Они должны сдаться, — сказал он. — Ведь они не сражаются, а только убегают от нас».

На веб-сайте министерства обороны появилась схема, на которой можно было посмотреть, с какой скоростью уменьшается территория, контролируемая «тамильскими тиграми». Кольцо вокруг нескольких тысяч беженцев сжималось.

На одном из дружественных правительству Шри-Ланки сайтов появились фотографии, доказывающие, что «тигры», несмотря на все их заверения, до сих пор рекрутируют в свои ряды детей. На снимках посреди пышного муссонного леса бесстрастно глядели в камеру два солдата в камуфляжной форме и с автоматами через плечо. На заднем плане в плотной стене пальмовых зарослей и банановых деревьев виднелась просека со следами танковых гусениц.

У ног солдат, прислонённые к стволу упавшего дерева, лежали тела четырёх мальчиков, одетых в другую форму. Казалось, они спят, уронив головы на плечи.

Мараван увеличил изображение и вдруг громко застонал. В одном из убитых он узнал Улагу.

Остаток ночи тамилец провёл у алтаря, в молитве и медитациях, прерываемых лёгкой дрёмой. В половине пятого он снова сел к монитору и набрал номер магазина в Джафне. Они уже открылись, сейчас там восемь утра. Однако Маравану снова и снова отвечали, что линия занята, и советовали повторить попытку позже.

Наконец через полчаса владелец магазина взял трубку.

Мараван попросил его немедленно послать за Рагини, пообещав со следующим денежным переводом переслать ему пять тысяч рупий. Хозяин согласился. Через два часа Мараван должен был позвонить опять.

Время тянулось мучительно долго. Мараван снова и снова представлял себе Улагу. То испуганным маленьким мальчиком, не привыкшим доверять первому встречному, то серьёзным подростком, не склонным играть и валять дурака, но живо интересующимся кулинарией. Улагу радовался редко: разве только когда у него получалось приготовить что-нибудь особенно сложное или когда его блюдо нравилось ему самому. Маравану ещё не приходилось встречать ребёнка, так рано определившегося с выбором профессии.