— Не надо. Жана-Флорентина вполне достаточно, чтобы довести до экстаза любого.

2228 год от В. И. 21-й день месяца Медведя.

Таяна. Гоанский лес.

Роман вышел на поляну, посредине которой стоял одинокий бук. Сбоку змеилась промытая ручьем глубокая ложбина, заросшая отцветающей таволгой, пахнущей старым медом. Что ж, место вполне подходящее, чтобы посмотреть, покорятся ли ему заклятия Темных эльфов. Конечно, лучше было бы привести сюда самого Стефана, но принц все еще слаб, хотя и начал разгуливать по Высокому Замку. Ну да ничего. Он, Роман, не так уж долго будет связан с Преданным. Какое счастье, что дремучие леса подступают так близко к Гелани…

Роман аккуратно свернул плащ и положил его рядом с собой на землю. Рядом легла сумка. Интересно, как отнесется Топаз к необычному наезднику, которого он возьмет в седло, если все получится? Сосчитав до полусотни, чтобы успокоиться и выровнять дыхание, Роман развел небольшой костерок и выплеснул в него сваренное накануне зелье. Закрыл глаза и нараспев произнес странные слова. Ему показалось, что он оказался в кругу звенящей тишины — даже ручей притих. Какое-то время не происходило ровным счетом ничего. Роман открыл глаза и с волнением осматривал поляну. Никого. Но вот ветви на краю поляны раздвинулись, и оттуда, шатаясь, как пьяный, вывалился здоровенный вепрь.

Роман никогда еще не видел такого огромного кабана. Секач был в расцвете своей тяжеловесной мощи. Отъевшийся после зимних невзгод, темно-бурый, с острейшими клыками, он стоял, широко расставив ноги, и жадно втягивал ноздрями дурманящий запах. Затем вепрь грузно шмякнулся на землю, пару раз прокатился по траве и затих, блаженно прикрыв глаза. Роман, усилием воли оторвавшись от созерцания гостя, окинул взором поляну и увидел, что она полна зверья.

На зов пришел огненно-рыжий Лис, на дальнем конце поляны застыл великан Сохатый, не обращая внимания на соседство огромного одноухого Волка. Мягкий шлепок о землю заставил оглянуться — рядом с кабаном стоял гигантский самец Рыси, а из-за деревьев выламывался солидных размеров медведь.

Роман колебался. Он послал зов лучшим из диких и теперь должен был выбирать. Кабан и Лось отпадали. То же относилось и к Медведю — вряд ли ему дозволили бы жить в дворцовых покоях. Жизнь же Стефана следовало оберегать денно и нощно. По той же причине не подходил и Лис. Он стал бы прекрасным сторожем и разведчиком, но не смог бы справиться даже с одним человеком. Оставались Волк и Рысь.

И того и другого природа наделила грозным оружием, прекрасным чутьем и выносливостью. Волк при необходимости к тому же мог сойти за собаку, обладал неутомимостью и мог собрать и возглавить стаю себе подобных. Рысь умела ходить бесшумно, при нужде могла выпрыгнуть из окна, часами ждать в засаде и к тому же была живым гербом Таяны. Роман выбрал. Взяв в руки черный ошейник, он подошел к застывшему дикому коту и застегнул на его шее пряжку вороненой стали.

В последний раз оглянулся на пришедшее на его зов зверье (огонь погаснет, и они мирно разойдутся) и пошел к привязанной в лощине лошади. Топаз не подкачал… Пятнистый хищник, как привязанный следующий за хозяином, не произвел на жеребца никакого впечатления. Так же как и перспектива провезти кровопийцу на своей спине. Этого хочет повелитель? Значит, ТАК НАДО. Рысь же, все еще одурманенная зельем, беспрекословно запрыгнула на коня и устроилась перед всадником, как будто раньше не чем иным, как ездой верхом, и не занималась. Роман послал Топаза в галоп.

Стража с удивлением смотрела на именитого гостя, везущего в седле огромную кошку. Но Роман успел заслужить всеобщую любовь, да и о его колдовских способностях были наслышаны. Появление ручной рыси никого не удивило. Эльф спокойно привел дикого кота в спальню Стефана, который с удивлением уставился на желтоглазое страшилище.

— Что это?

— Преданный.

— Что?

— Мне надо срочно уехать, Стефан. Похоже, беда гонится за нами по пятам. Надеюсь когда-нибудь тебе все объяснить. Но бросать тебя одного я не могу.

— Что со мной может произойти? Я почти здоров; Михай, хвала Творцу и Руи, в башне. Не хотел бы я смотреть на казнь отца Герики, хватит на ее век горя, но что поделаешь… Отец здоров, со мной Шандер, а твои «красные стражи» отбили охоту у кого бы то ни было забираться ко мне с кинжалами.

— И все-таки, Стефан, ставки велики, твоя жизнь кем-то ценится на вес… не знаю чего. Лишняя осторожность не помешает. К тому же Преданный, по свидетельствам… летописцев — величайший дар. Это друг на всю жизнь, твое второе «я», любящий тех, кого любишь ты.

Пусть ты в относительной безопасности, но ты сам вчера признался, что боишься то за Герику, то за Ланку. А этот кот при необходимости защитит и их. Кроме того…

— Что кроме того…

— Нет, ничего. Просто он, в конце концов, очень красив и является живым талисманом.

— Уговорил, — Стефан улыбнулся. — И что мне делать, чтоб Преданный меня признал?

— Дай руку.

Принц покорно протянул Роману худую руку, и либр защелкнул на запястье черный браслет — точную копию ошейника.

Крик Стефана слился с рычанием рыси. Когда принц поднял взгляд на эльфа, в нем сквозил восторг и благодарность.

— Так вот что ты имел в виду под «кроме того»… Мы с ним теперь единое целое. Это божественный подарок, Роман.

«Это подарок Темных эльфов, — подумал бард, — но у нас нет другого выхода».

2228 год от В. И. Утро 22-го дня месяца Медведя.

Старая Таянская дорога.

Роман сдерживал Топаза, приноравливаясь к иноходи вороного. Адмирал поехал его провожать, хотя смысла в этом не было, все было говорено-переговорено. Это было данью дружбе, но не здравому смыслу.

Молчаливый эскорт следовал сзади, не приближаясь к друзьям. Наконец Рене остановил коня на вершине одного из пологих холмов:

— Больше не буду тебя задерживать. Надеюсь, свидимся. На всякий случай запомни, что в Эланде тебя всегда ждут.

— Спасибо. — Эльф был не на шутку взволнован и постарался это скрыть, заговорив о делах: — Я подарил Стефану рысь, если я правильно прочитал записи, твои друзья нашли способ навсегда привязать зверя к человеку. Это как-то защитит принца…

— Но Михай больше не опасен.

— Пока да, но Проклятый меня побери, если я, возвращая ему жизнь, не колебался. Может, лучше было бы позволить этому уроду подохнуть…

— Марко хочет любой ценой излечить Зенона, а тайну знает только Годой, хотя… — Рене наморщил лоб, — знаешь ли, я не раз убеждался в том, что не стоит сдерживать порывы, идущие от сердца. Если ты не хотел его спасать, не надо было этого делать. Впрочем, чего теперь сожалеть, дело-то сделано…

— Молю Творца, чтоб во мне говорило только отвращение. Стерегут эту тварь хотя бы надежно?

— Гардани глаз не спускает.

— И все же боюсь я за Стефана… Он все еще несвободен от этой мерзости!