Я взял бумагу и написал в ответ на предписание об уничтожении собаки следующее:

«Сим удостоверяю, что оная собака, именуемая Цезарь, принадлежит мне и ответственность за нее принимаю на себя, а завтра в городской управе выправлю на имя Цезаря законный вид на проживание в столице и собачий знак отличия для ношения на ошейнике».

Радостный и благодарный околоточный погладил Цезаря, сказал ему «живи, слушайся хозяина», и ушел.

Вот и живет у меня седьмой год Цезарь, несмотря на свой преклонный возраст продолжая лаять на извозчичьих лошадей и на трамвай, но уже не бросаясь на подножки, а только издали, так как раз был сшиблен вагоном и получил перелом ноги.

* * *

В конце сентября, в одно из воскресений, сижу один и читаю газеты. Цезарь расположился рядом, на полу, и умильно смотрит на меня. Попадается объявление:

«Невеста с приданым от 3,000 р. до 300,000 р. адрес: Германия, Берлин, 112. Брачное бюро Александра Блюгера. Желающие сообщают свой адрес и 10 коп. марками на ответ».

– Цезарь! Хочешь получить три тысячи рублей? Цезарь мило улыбнулся и молча утвердительно шевельнул хвостом.

Я вложил в конверт 10-копеечную марку, сделал запрос Александру Блюгеру, прося прислать подробности.

– Цезарь, позволишь за тебя расписаться? Не привлечешь меня к ответственности за подлог?

Цезарь молчаливо согласился.

И я, подписавшись К. Цезарь, написал адрес, опустил письмо и, конечно, забыл этот случай.

Через неделю получаю письмо из Берлина: «Москва, Столешников, 5, кв. 10. Господину К. Цезарю». Читаю письмо на бланке «Международное брачное бюро Александра Блюгера. Текущий счет в дрезденском банке». Подзываю Цезаря и читаю ему следующее.

(Тут же приложена брошюра, в которой бюро Александра Блюгера просит не смешивать его с другими фирмами и сулит золотые горы своим клиентам). Читаю:

«Вы имеете возможность избирать из наших списков одновременно нескольких дам и со всеми избранными вступать в непосредственные сношения и с полной уверенностью можете рассчитывать на достижение счастливого результата»…

«Мы откровенно знакомим вас с личными, семейными и материальными обстоятельствами избранной дамы».

– Цезарь, слышишь?

Цезарь молчал и никакого внимания. «Мы имеем огромные связи в России и за границей во всех слоях общества»…

«Списки дам мы высылаем вам на русском языке»…

«Чтобы предоставить мужчинам большой выбор, мы работаем для дам не только совершенно безвозмездно, но вообще, в интересах мужчин, не жалеем трудов и расходов, чтобы привлечь в число клиенток как можно больше богатых дам. (У нас агенты повсюду.) Для этого нам приходится часто совершать деловые поездки, поддерживать и расширять сношения во всех слоях общества, вознаграждать наших представителей, и сотрудников, и агентов, платить информационным бюро за наведение справок о наших клиентках и т. д., не говоря уже о весьма значительных расходах на объявления, фотографии и т. п.».

Далее следует требование 10 рублей вперед и прилагается вопросный бланк, на который нужно ответить.

Пока я читал, Цезарь уснул, и я уже ответил на бланке по своему усмотрению.

1) Имя, отчество и фамилия? Отв. К. Цезарь.

2) Место жительства?

О. Столешников, 5. Москва.

3) Сколько лет? О. Двадцать два.

4) Национальность? О. Русский.

5) Холост или вдов?. О. Холост.

6) Имеете ли детей и сколько? О. –

7) Сословие, звание, занятие?

О. Числюсь в списках московской городской управы и состою при конторе.

8) Годовой доход и материальное положение? О. Обеспечен.

Ответив на эти вопросы, я разбудил Цезаря и спрашиваю:

– Пошлем десять рубликов?

Цезарь сердито заворчал и уткнулся носом в пол.

Тем не менее, я в тот же день почтой ценным письмом отправил 10 рублей по адресу бюро Александра Блюгера, в Берлин.

Прошло две недели – ответа никакого.

Так и пропали 10 рублей.

Цезарь сердится, когда его спрашиваю:

– Цезарь, жениться хочешь? Ворчит старик и уходит в кухню!

А публикации Александра Блюгера продолжают появляться в газетах; должно быть, «красненькие» так и летят в Берлин, если нет еще каких-нибудь расчетов и доходов у этого Брачного бюро Александра Блюгера в Берлине!

Впрочем, что же? Получишь ни за что, ни про что десять рублей – выгодно и более безопасно, чем, например.

– Торговать живым товаром и поставлять женщин в дома разврата.

Риску никакого.

Расходы только по публикации, которые окупаются и, по всей вероятности, дают доход, так как простаков в России немало, а обманутый жаловаться постыдится.

Собака – другое дело. Ей нечего стыдиться; пропали 10 рублей, на которые я хотел Цезарю купить новый коврик.

Зато в числе женихов брачного бюро Александра Блюгера в Берлине числится для его невест интересный жених:

– Рыжая собака Цезарь!

I. В воздушном шаре

В 1883 году, осенью, воздухоплаватель Берг совершал в Москве полеты на монгольфьере, и первый раз я имел удовольствие подниматься с ним. Шар, из какой-то серой материи, напоминающий тряпку, был небольшой и не внушал доверия. Вместо корзины под шаром были обручи, переплетенные веревками с дощечками вместо дна, тоже связанными веревками и редко положенными одна от другой. Вышина корзины – до колена. Приходилось стоя держаться за веревки, а сесть было некуда. Помню, что был очень туманный вечер, уже темнело, а шар плохо наполнялся. Публика, собравшаяся массой на дворе пустыря Мошнина, в Каретном ряду, где теперь сад Щукина, выражала недовольство и требовала полета. Берг, маленький старичок, страшно волновался и вызывал желающих подняться – но охотников не было. Я в это время работал в «Московском листке» и был командирован редакцией описать полет и пришел с опозданием, когда публика уже сердилась: шар был готов к полету, а Берг искал пассажира. Как это случилось – теперь не помню – но я изъявил желание полететь, вскочил в корзину, Берг последовал за мной, и, может быть, боясь, чтобы я не ушел, сразу скомандовал отпускать шар. Рабочие отдали веревки, и шар ринулся вверх, но как-то метнулся в сторону, низ корзины задел за трубу – к счастью, только самым краем, и все обошлось благополучно. Первый момент слышались приветствия толпы, и сразу все смолкло. Я не чувствовал полета вверх, а только видел, что Москва с ее огнями быстро проваливается и, наконец, совершенно исчезла: холодный туман окутал шар. Это было делом нескольких секунд. Было холодно, сыро и совершенно тихо. Впечатление полета осталось навсегда: и до сих пор, закрыв глаза, я могу себе ясно представить первый момент отрыва от земли. Это самое сильное. И не хотелось спускаться на землю – так хорошо было в мертвой тишине воздуха, даже в этой ужасной корзине, не дающей точки опоры. Впрочем, может быть, в этом и была главная прелесть.