— Мы засекли воздушную цель, через две с половиной минуты она пройдет над замком.

— Что за цель, откуда она взялась?! — воскликнул Камерон, пряча в карман халата небольшой пистолет. Он никому не доверял в этом замке.

— Прошу вас, сэр, спускайтесь немедленно, и я все объясню!

— Спускаюсь, — пробурчал Камерон, подходя к старинной картине, которую тщетно искала полиция всех стран. Нетерпеливым движением он сдвинул ее в сторону, и перед ним раскрылись створки персонального лифта.

Камерон вошел в кабину и нажал кнопку бомбоубежища.

Лифт скользнул вниз, в какой-то момент Камерону показалось, что он не остановится и враги таки достали его в собственном доме, но вскоре кабина стала замедляться и на глубине сорока метров открыла створки, выпуская Камерона в небольшой, ярко освещенный холл, куда Камерон вышел, держа руку в кармане.

— Ну, что там такое? — спросил он без прежнего волнения, понимая, что нужно играть мужество.

Торнтон шагнул навстречу и поклонился.

— Доброе утро, сэр.

Стоявшие позади него охранники смотрели на хозяина как-то странно.

«Сговорились, мерзавцы, и заманили в подвал…» — подумал Камерон, решив, что уж этих-то троих с собой прихватит.

— Сэр, скоростная воздушная цель опознана аппаратурой нашего поста на скале. Что она из себя представляет, пока определить трудно, но ее скорость более трех с половиной Махов.

— Это все?

— Нет, сэр. Она может нести ракету или бомбу.

— Понятно, — произнес Камерон, напряженно соображая, действительно ли это заговор или разыгравшаяся паранойя.

Похоже, все-таки паранойя. Да, она.

Камерон перевел дух, вытащил руку из кармана и, перейдя к стене, опустился на застеленный шкурой диван, стоявший напротив уже включенного охраной электрического камина.

— Давай, Торнтон, садись напротив. Раз уж разбудил меня раньше времени, займемся делами прямо сейчас.

Торнтон придвинул кресло и сел, а обученные охранники сразу отошли в дальний конец холла, чтобы не слышать того, что им слышать было не положено.

— Что говорят инженеры?

— Они говорят, что это может быть разведывательный аппарат, а может, и боевой.

— У кого может быть такой флот?

— Только у армии.

— А у частных лиц?

— Ну вы же знаете, сэр, что в принципе все можно купить, мы ведь и сами…

— Знаю, Торнтон! Не нужно мне тут пересказывать! — раздраженно перебил его Камерон. — Что там наверху? Пролетел уже этот аппарат?

— Одну минуту, сэр…

Торнтон включил рацию и через внутреннюю сеть соединился с постом противовоздушной обороны замка.

— Что там у вас, Боллейн?

— Прошел мимо…

— А почему не сбили? У вас есть инструкция — всех сбивать!

— Он на четыре Маха шел, а мы только на два с половиной перехватить можем. Слабовата аппаратурка у нас, вот если бы хозяин…

— Ладно, все ясно! — оборвал его Торнтон и убрал рацию в карман. — Ну вот, сэр, вы сами все слышали. Для нашей системы защиты цель оказалась слишком скоростной.

— И значит, если они захотят, я весь день буду в лифте вверх-вниз мотаться, — подвел итог Камерон.

— Увы, сэр. Но мы уже заготовили запрос в Управление противовоздушной обороны.

— И что?

— Это то, что мы сделать обязаны.

— Ладно. Что еще?

— Инженеры определили его возможную дальность действия, и мы уже начали поиск площадки, где мог базироваться этот аппарат. Взлетает он с твердой полосы, тут никакой лесной опушкой не отделаешься.

— Хорошо, а теперь послушай меня, — произнес Камерон и уперся в Торнтона своим испытанным тяжелым взглядом.

— У меня возникло устойчивое убеждение, Торнтон, что ты не справляешься со своими обязанностями. Видимо, пришло время тебя менять.

Он видел ужас в глазах подчиненного, видел его побелевшие губы и чувствовал удивительное, ни с чем не сравнимое удовольствие от созерцания картины чужого страха.

Камерон давно замечал, что, пугая людей, он начинал чувствовать себя значительно лучше. Замечал он и то, что люди «быстро расходуются», если пугать их слишком часто, поэтому он намеренно раздувал штат, чтобы было кого «подоить».

Камерон пил из людей жизнь, как вино из кубка, но иногда был вынужден действовать рационально. Да, он мог очень сильно напугать Торнтона, но тогда Торнтон стал бы трястись и совершать ошибки, при том, что являлся начальником службы безопасности.

— И вот еще что, — произнес Камерон уже другим тоном. — Ты бы позвонил своему аналитику, этому, как его?..

— Честеру, сэр?

— Да, Честеру.

— Я уже звонил. Как только прихватили эту цель, я тотчас вызвал на связь Честера и в нескольких словах обрисовал ситуацию.

— И что он сказал?

— Он сказал, что если с первого раза бомбу не бросят, то скорее всего пугают.

— А зачем?

— Хотят, чтобы вы, находясь под прессингом, начали делать ошибки.

— Логично. Ты вот что, Торнтон, пригласи Честера пожить в замке, пока у нас обстановка не нормализуется.

Начальник службы безопасности вздохнул.

— Что, не захочет?

— Он домосед, сэр. У него семья и все такое, мы с ним на эту тему уже беседовали. Он сказал — вне штата консультировать могу, но на казарменное положение не согласен. Так что извините.

— А чего ты извиняешься? Ты сколько ему платишь?

— Как заштатнику, сэр, семь тысяч ливров.

— А ты предложи ему пятнадцать прямо с сегодняшнего дня и пятьсот ливров за каждый день казарменного положения.

— Ну, это совсем другое дело, сэр. Думаю, он не устоит!

— Вот и отлично. Давай следующую тему, я же вижу, что у тебя там целый ворох неприятностей припасен и… Завтрак готов?

— Я распорядился, чтобы приготовили пораньше, сэр. Подниметесь в кабинет?

— Нет, пусть тащат сюда и завтрак, и выходную пижаму. Хоть и не выходной сегодня, а все же…

Пока Торнтон отдавал распоряжения, Камерон попытался вспомнить, когда у него последний раз был выходной, но не смог.

Вскоре доставили завтрак и пижаму, что позволило Камерону устроиться перед камином, как на природе у костра. Было в этом что-то романтическое.

— Тревис Юргенсон, сэр… — продолжил доклад Торнтон, когда Камерон принялся за творог.

— Юргенсон? А что с ним не так?

— Похоже, он начал понимать, откуда дует ветер…