Взгляд Ильи Андреевича отыскал установленный в центре помещения овальный тактический монитор, исполненный в форме стола.

«Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом…» — вспомнились ему слова древнего постулата. Какая ирония, сесть за этот стол — означало достичь вершины военной карьеры, покорить Олимп и еще много-много всего, что в данный момент казалось лишь глупым ореолом, мишурным блеском той ответственности, которую неизбежно должен был взвалить на себя Горкалов.

Главный компьютер Конфедерации Солнц, вмонтированный в целый этаж и выходящий в тактический зал в виде этого самого стола-монитора, показался сейчас вовсе не таким внушительным и тайнственным, как рисовала его зрительная память полковника.

Скорее, наоборот, он выглядел маленьким по сравнению с самим залом, а несколько кресел, установленных по периметру пятиметрового овала, и вовсе смотрелись как игрушечные.

* * *

Пять кресел. Пять рабочих мест, напротив которых в торце столешницы располагались прорези сканирующих устройств для личных карточек доступа. Пять высших руководителей Конфедерации имели право занять эти места и принимать решения, манипулируя отсюда неизмеримой мощью содружества планет.

История оживала.

Горкалов первым сел в кресло, за ним заняли места Скляр и Лерватов, лишь двое офицеров — Звягинцев и Роберте не решались повторить этот шаг, пока их не подстегнул голос Илья Андреевича:

— Нет времени, господа.

Он раздал карточки.

— Вставляем одновременно, — предупредил Горкалов.

Огромный монитор осветился.

Пыль, лежавшая на нем, вдруг сдвинулась со своего места и поползла, будто живая, следуя электромагнитным линиям возникшего на поверхности статического напряжения, а через секунду по всей поверхности осветившейся плоскости пробежала голубая волна статики — это сработала система самоочистки, смахивая прах времен в щель заработавшего вытяжного вентилятора.

В объеме пятиметрового экрана возник мрак космоса, в котором висели горошины-звезды.

Перед каждым из пяти кресел появилась псевдосенсорная раскладка световой клавиатуры — это включилась сервисная оболочка тактической системы генштаба. Зал вокруг наполнился шорохами и вздохами, под куполообразным сводом вспыхнули лампы, тускло осветились десятки мониторов перед пустыми креслами постов боевого дежурства.

— Вводим общий код доступа, — произнес Горкалов, прочитав список, переданный ему Звягинцевым.

В глубине столешницы один за другим начали вспыхивать зеленые искры.

— Код расконсервации штаба…

Искры продолжали множиться.

— Включилась система повторного подтверждения полномочий, — подняв голову, произнес Робертс.

— Я вижу, — ответил ему Горкалов. — Теперь недостаточно одних только карточек. Мы не являемся их исконными владельцами. Я ввожу код, означающий гибель высшего командного состава, — предупредил он и коснулся световых пятнышек, расположенных в центре столешницы.

Совершив эту манипуляцию, Илья Андреевич откинулся в кресле, напряженно ожидая результата.

Он понимал, что компьютерная система могла отреагировать двояко.

Если сейчас по каким-то причинам будет активирована программа защиты от несанкционированного доступа, то дело может принять скверный оборот.

В толще плоского монитора что-то щелкнуло, и вдруг перед креслами с ноющим звуком выдвинулись небольшие планшетные гнезда с маленьким углублением посередине.

На включившихся световых табло, появившихся перед каждым из пяти кресел, побежали цифры обратного отсчета.

— Что это, полковник?! — в замешательстве спросил Роберте.

— Система вторичного подтверждения требует предъявить личные медальоны офицеров, — ответил Горкалов, доставая из-за пазухи кодон активации, которым он открывал рубку «Фалангера». — Компьютер хочет проверить наши личности, убедиться, действительно ли мы являемся офицерами Конфедерации Солнц.

Скляр и Лерватов повторили его жест, а вот Звягинцев и Робертс — нет. Они были молоды и не успели прослужить в Военно-космических силах Конфедерации достаточно долго, чтобы заработать личный кодон.

Илье на миг показалось, что сейчас все пойдет прахом из-за отсутствия двух кусочков намагниченного сплава, но, к его облегчению, в этот момент в зал вошли еще два человека.

Ими были Шейла Норман и майор Шерман.

— Быстро! Освободите кресла! — Горкалов обернулся и, не распыляясь на объяснения, приказал:

— Шейла, Хьюго, садитесь, доставайте кодоны активации!

Они повиновались, попросту не успев задать какие-то встречные вопросы.

Пять медальонов легли в предназначенные им гнезда, и лотки планшетов втянулись внутрь столешницы, когда цифры, отсчитывающие лимит времени, уже приближались к нулю.

Через несколько секунд перед креслами вспыхнули пять повторяющихся надписей:

«Код активации принят. Приложите ладонь руки для сканирования отпечатка и отбора образцов ДНК».

Они повиновались.

Прошло еще несколько секунд, и появилось новое сообщение системы.

«Полномочия доступа подтверждены. Смена командного состава принята. Начало активации боевого резерва. Ждите».

* * *

Все происходило слишком стремительно, чтобы кто-то мог до конца прочувствовать всю остроту исторического момента.

Взгляд Горкалова неосознанно остановился на Шейле. Она сидела напротив, неестественно выпрямившись в глубоком кресле, на ее щеке запеклась кровь от длинного пореза, на лбу виднелась глубокая ссадина, руки, которые лежали на полупрозрачной столешнице, были испачканы сажей. Она вымученно улыбнулась Илье, а в ее глазах читалась безмерная усталость и вопрос: что мы делаем тут, под землей?

Илья Андреевич лучше других понимал смысл происходящего. Он сцепил пальцы рук и произнес:

— Сейчас идет поиск всех консервационных складов и военно-космических баз, оставшихся со времен Конфедерации Солнц. Боюсь, что к сегодняшнему дню их уцелело совсем немного. — Он говорил сухо и напряженно. — Пока система работает в автоматическом режиме, у нас есть время, чтобы обсудить сложившееся положение вещей и выработать некоторые решения.

— Как мы можем принимать решения? — в наступившей тишине спросила Шейла. — По какому праву? — уточнила она свой вопрос.

— Мы реанимировали Военно-космические силы Конфедерации. Этот компьютерный комплекс гораздо проще включить, чем выключить, — констатировал Илья Андреевич. — На его консервацию ушли годы, на реанимацию — как видите, минуты. Это свойство всех боевых систем — они быстро пробуждаются, но тяжело засыпают. Для тебя, Шейла, поясню отдельно, — перед тобой лежит карточка, видишь?

Она кивнула, найдя взглядом невзрачный пластиковый прямоугольник, торчавший из прорези сканера.