Арестованные были готовы всеми имеющимися средствами поддерживать Советский Союз в его борьбе против Германии».

1941–1942. Германия: «Красная капелла». В декабре 1942 года германские спецслужбы завершили судебным разбирательством дела о наиболее ярких активистах антифашистских агентурных групп «Красная капелла».

С 1935 года советская внешняя разведка регулярно получала исчерпывающую информацию из главных государственных ведомств Третьего рейха. Руководители двух групп патриоты-антинацисты Арвид Харнак («Корсиканец») и Харро Шульце-Бойзен («Старшина») добывали и передавали советской стороне сведения о военно-стратегических планах Германии в Европе и против СССР, о разработке и производстве новых видов вооружения, о планах военного командования в сражениях за Москву и по блокаде Ленинграда, о проведении операций в районе Сталинграда и подготовке к летним кампаниям в 1942 и 1943 годах.

Тогда, в 30-е годы, советская разведка работала на упреждение, предвидела изменения в фашистской стране и приобретала все новые источники информации.

Один из руководителей антифашистской группы, Арвид Харнак (1901–1942), был выходцем из старинной и известной семьи прибалтийских немцев, в политическом движении с 1919 года, сблизился с социал-демократами.

Во время пребывания в США оформились его коммунистические взгляды (1922–1924). В 1930 году его привлекают к работе Союза работников умственного труда при Компартии Германии.

В 1935 году, являясь сотрудником германского министерства хозяйства, согласился работать с советской внешней разведкой.

Другой руководитель группы, Харро Щульце-Бойзен (1902–1942), вышел из аристократической семьи потомственного военного и был внучатым племянником и крестником адмирала фон Тирпица. Увлекся социалистическими идеями. С приходом к власти нацистов был арестован, но по протекции друга семьи Геринга освобожден. По рекомендации этого видного нациста пришел в авиацию, окончил летную школу и был зачислен в штаб ВВС Германии (контрразведывательный отдел).

В подпольные группы входили видные политики, военные, промышленники, ученые, госслужащие.

Самым трудным в работе групп после начала Великой Отечественной войны была организация связи с Центром. Антифашисты располагали информацией, в которой остро нуждалась Москва, и потому к работе на канале связи к группам подключили возможности нашей военной разведки.

Шульце-Бойзен сумел получить планы немецкого командования на 1942 год. Речь шла о наступлении в южном направлении – на Кавказ с целью пополнения горючего для ВВС и боевой техники в связи с тем, что запасов Третьего рейха хватало лишь до марта.

В Центр были переданы также сведения о возможности усиления немецких войск под Москвой и Ленинградом за счет перевода воздушно-десантных частей с острова Крит. Была получена стратегически важная информация о том, что штурма города на Неве не будет, поскольку принято решение о блокаде.

За первые месяцы войны группы сообщали о значительных потерях немецких ВВС, о сложности поставок в армию новых самолетов, о намерениях Гитлера рассмотреть вопрос о начале химической войны.

Теперь вся эта информация шла по каналам военной разведки ГШ РККА. Сведения неоднократно докладывались Сталину и получали его высокую оценку.

Во второй половине 1942 года гитлеровцы выследили членов обеих групп и начались аресты, пытки, суд и расправа. Если к началу Второй мировой войны в группы «Красная капелла» входило 60 человек, то в 1942 году – уже 200. По делу прошло около 600 человек.

Патриоты «Красной капеллы» были уничтожены. Однако и в 1943 году полученная от них информация работала на советско-германском фронте в пользу Красной армии. Это были сведения о новой технике, ее численности и тактике применения, о военном потенциале вермахта и всего Третьего рейха в год Курского сражения.

Информационная работа советской разведки с «Корсиканцем» и «Старшиной» охватывала три периода в политической и военной жизни Германии: во время становления Третьего рейха и действий Германии по развязыванию Второй мировой войны (1935–1939); при подготовке нападения на СССР (1939–1941) и в первой половине военных действий на советско-германском фронте (июнь 1941 – июль 1942 года, а с учетом ранее полученной информации – и в 1943 году).

Посмертно руководители групп «Красная капелла» и другие члены организации были награждены орденами Советского Союза – всего 20 человек (более поздние исследования показали, что оставшиеся на свободе члены группы продолжили работу до конца войны. – Прим. авт.).

1941. А-201, он же «Брайтенбах». Долгое время в архивах нашей разведки госбезопасности хранились 28 томов рабочего дела на ценного источника берлинской резидентуры, проходившего с 1929 года под кодовым наименованием А-201 и затем – «Брайтенбах».

Его послужной список в гитлеровской тайной политической полиции (гестапо) восходит к времени Веймарской республики.

С 1939 года большая часть документов IV управления в Главном управлении имперской безопасности (РСХА) проходила через руки советского агента, то есть с тех пор, когда он занял должность криминаль-комиссара.

В 1941 году на нашего агента возложили обязанность обеспечивать безопасность сооружения военных объектов Третьего рейха, в том числе и на Востоке.

В 1934 году «Брайтенбаху» повезло: с ним начал работать советский нелегал Василий Михайлович Зарубин. Наш разведчик писал в Центр об агенте: «Это верный, надежный, добросовестно работающий с нами на материальной основе агент».

Однако мотивация поступков человека редко бывает однозначной – на первоначальную основу накладываются дополнительные моменты. А «повезло» в том смысле, что в самый разгар репрессий против кадров разведки талантливый нелегал Зарубин смог найти аргументы и защитил агента из гестапо, который был оставлен в агентурной сети нашей разведки.

«Брайтенбах» не был убежденным нацистом и, по его словам, симпатизировал русским еще со времен Цусимского сражения, свидетелем которого он был с борта корабля немецкой эскадры, наблюдавшей за столкновением русского и японского флотов. А что касается денежного содержания, то любопытен такой факт: по ведомости, сохранившейся в личном деле агента, он как получал 550 марок в 1929 году, так и продолжал иметь их в 1941-м. Но это были не столь личные расходы, сколь суммы на поддержание отношений с полезными связями.

«Брайтенбах» скептически относился к национал-социализму и режиму фашистов, считал, что с Россией нужно искать мира и сотрудничества.

О том, что наш агент был на высоком счету в гестапо, говорят такие факты: после прихода нацистов к власти «Брайтенбах» был взят в эту службу из полиции как специалист высокого класса, хотя его возраст не позволял там работать. И уже в конце 1933 года он был отмечен среди четырех сотрудников гестапо. Тогда в предновогоднюю встречу с Гитлером тот ему лично вручил свой портрет с дарственной надписью (к этому моменту в нацистской Германии еще не разработали ордена отличия за службу, которых страна была лишена после унизительного Версальского договора).