В конце 1521 года, все еще скрываясь в вартбургском замке, Лютер принялся за работу, которой занимался до конца своей жизни – перевод на немецкий язык Ветхого и Нового Заветов. Как уже отмечалось, Священная Римская империя не запрещала Библии, изданные на родном языке, так что в этом отношении Лютер не был первопроходцем. До него германские типографы напечатали не менее девятнадцати разных переводов Библии.

За одиннадцать недель Лютер закончил Новый Завет, который переводил с греческого варианта Эразма Роттердамского; эту книгу он украсил двадцатью одной иллюстрацией Кранаха. Делал он все в условиях строжайшей секретности, дабы избежать пиратства. В те времена, когда грамотность еще пребывала на низком уровне, изображения могли донести смысл написанного лучше, чем текст.

Самой вдохновляющей и запоминающейся из гравюр была «Вавилонская блудница», голову библейской блудницы украшала папская тиара, что послужило отличным маркетинговым ходом. Был продан миллион томов Нового Завета на немецком языке (Das Neue Testament Deutch) – поразительная цифра, если принять во внимание, что в Европе проживало около пятнадцати миллионов человек, говоривших по-немецки. Цена тоже имела значение: она зависела от качества печати и переплета, стоили книги около гульдена, что составляло двухмесячную зарплату квалифицированного рабочего. Покупка действительно дорогая, но для бюргера, думавшего о своей бессмертной душе, идеальная. Кохлеус жаловался:

Так много было напечатано лютеровского Нового Завета, что даже портные и сапожники, женщины и другой простой люд, едва выучившийся читать по-немецки, расхватывали эти книги, словно думали найти там истину. Некоторые прижимали тома к груди и заучивали наизусть.

Ветхий Завет, написанный на древнееврейском языке, был в три раза объемнее, и Лютеру пришлось над ним потрудиться: если посчитать, он работал над переводом одиннадцать лет. (Наибольшие трудности доставила Книга Иова). Задержка позволила подключиться другим людям, так что к 1529 году стало возможно собрать полный немецкий перевод из частей, законченных Лютером, и пропусков, заполненных другими переводчиками. Самой знаменитой стала «лоскутная Библия», изданная Петером Шеффером (сыном партнера Фуста и полного тезки своего отца).

К 1517 году типографы выпускали в год лишь около сотни книг, написанных на немецком языке. Реформация обеспечила неиссякаемый источник публикаций на родном языке: к 1520 году было издано свыше пятисот сочинений, а к 1523-му – почти тысяча. Крошечный Виттенберг сделался издательским центром, в городе работали тридцать семь типографов, издававших книги на немецком языке; превосходили Виттенберг только более крупные города – Кёльн, Нюрнберг, Страсбург и Базель.

До Гутенберга читать и коллекционировать рукописи могли позволить себе только самые богатые и властные люди, другими словами, те, кто знал латынь и мог заплатить. Когда печатный станок довел цену книг до уровня, доступного обычным людям, и когда Лютер дал то, что можно читать, рынок почти автоматически обозначил спрос на книги на родном языке. В 1518 году страсбургские типографы выпустили девяносто пять лютеровских тезисов – столько же на немецком языке, сколько и на латыни. К 1522 году 90 % книг издавали на немецком языке.

Чрезвычайно интересно наблюдать за тем, как повлияла Реформация на общественное мнение; к тому же «физическое присутствие» Лютера придало этому процессу дополнительную остринку. Чтобы точнее узнать, как печатный станок размножал сочинения Лютера, посмотрим на маленький Виттенберг со стороны.

Лучшим местом для наблюдения будет Лейпциг, где местные типографы печатали трактаты Лютера, однако в 1521 году герцог Саксонии Георг Бородатый (сын Альберта и, следовательно, кузен Фридриха) надумал запретить перепечатку лютеровских ересей. Городской совет высказался от имени типографов: «То, что у них есть в изобилии [католические трактаты], никому не нужно и даже не может быть роздано».

Еще одним местом для наблюдения является Страсбург. Начиная с 1480 года городские типографии, нуждавшиеся в наборщиках и редакторах, привлекали лучших специалистов в Европе. После Мартина Лютера наследники этой интеллектуальной традиции создали первую по-настоящему публичную систему начального школьного образования с тем, чтобы в первую голову их питомцы воспользовались плодами обучения и могли читать изданные тексты. А церковь, желавшая удерживать монополию на толкование Священного Писания, всячески мешала.

Главным оружием реформаторов в Страсбурге были не длинные тексты Лютера, и даже не Библия, переведенная на родной язык, а, скорее, «летающие записки» (Flugschriften). Брошюры эти были весьма коротки, в среднем четыре кварто, то есть тридцать две печатные страницы. Типографы могли печатать их на маленьких печатных станках, быстро и дешево, с минимумом украшений и иллюстраций, по два пфеннига за кварто или восемь пфеннигов за средний трактат, что составляло малую часть дневного заработка, приблизительно цену килограмма мяса. Впервые в истории обычные горожане получили возможность купить трактаты, посвященные религиозным вопросам, новостям и политике.

Еще более эфемерными и почти невидимыми для истории из-за «нематериальности» стали афиши, напечатанные на одной странице, и листовки, которые сделались настоящим идеологическим оружием шестнадцатого века в религиозном конфликте между протестантами и римско-католической церковью. Обычно их развешивали на городских воротах и дверях храмов, эти листовки проживали жизнь, измеряемую неделями, днями, даже часами, и типографы выпускали их миллионами. Типичный эпизод произошел в 1534 году – это так называемое affaire des placards, дело о листовках, разоблачавших мессу. Напечатал их, предположительно, типограф из Невшателя, листовки распространили по всей Франции, даже король Франциск I нашел одну такую листовку у дверей собственной спальни, и в результате началось жесткое преследование еретиков.

В наш информационный век трудно вообразить, какую сенсацию вызвала новая технология. На протяжении всего Средневековья грамотность оставалась на низком уровне – менее 10 процентов. Средний горожанин узнавал о произведениях Лютера, только когда одобрявший Лютера священник читал их вслух.

При всем этом печатный станок, должно быть, придал мощный импульс обучению чтению. Возможно, самой близкой аналогией можно назвать рост «компьютерной грамотности», пришедшей вместе с появлением дешевых компьютеров. Поколение назад крошечный процент населения имел дело с аппаратным и программным обеспечением компьютера, с оперативной памятью, винчестером, микропроцессором, архитектурой файловых систем, файловыми форматами, то есть со всеми концепциями, которые стали второй натурой большинства граждан развитых стран. Примерно так же появление кварто ценой два пфеннига сильно воодушевило европейских крестьян и ремесленников, и они захотели научиться читать.

Эти брошюры и листовки обратились в хлеб с маслом для большинства маленьких типографий, поскольку тексты можно было быстро напечатать и продать. Ученые подсчитали, что до 1530 года германские типографии издали около десяти тысяч разных Flugschriften, три четверти которых были напечатаны в десятилетие за лютеровскими девяноста пятью тезисами. Один только Лютер написал около двух тысяч коротких текстов. То, что 20 % всего объема написанного в шестнадцатом веке на немецком языке (вдвое больше «продукции» всех евангелистов, среди которых, например, Ульрих Цвингли) есть плод усилий одного человека, доказывает литературную и идеологическую мощь Лютера. Взять, к примеру, такое произведение, как «К христианскому дворянству немецкой нации» — за три недели продали четыре тысячи экземпляров, а в следующие два года оно выдержало тринадцать переизданий. Некоторые из лютеровских трактатов были так популярны, что, по словам современника, их «не столько продавали, сколько расхватывали». Тот, кто хочет понять причину харизмы Лютера и его влияния, может больше не искать ответов: никогда еще ни одно сочинение не доходило так быстро до стольких людей и на такое расстояние, и никого ни раньше, ни впоследствии так много не издавали на одном из главных европейских языков. Пусть Роулинг обзавидуется!