Японские планы осуществлялись по двум направлениям: политика и действия по отношению к другим странам, имеющим свои интересы в этом регионе, с одной стороны, и внутренняя политика Японии – с другой[133].

К счастью, интересы Японии и Германии нигде не пересекались, по крайней мере политически или территориально, и Германия, таким образом, поддерживала японскую политику издалека[134].

Однако, согласно данным немецким дипломатам инструкциям, Японии необходимо было закончить войну с Китаем, освободить свой тыл от возможного удара со стороны Советов и подготовиться к войне с Британией, то есть к «военной операции, целью которой станет прорыв на юг в направлении Гонконга, Филиппин и Сингапура».

Отношения с Соединенными Штатами имели особое значение, поскольку американский Тихоокеанский флот представлял собой угрозу с Гавайев и Филиппин для Великой восточноазиатской сферы и поскольку Япония экономически зависела от этой страны. Соединенные Штаты занимались перевооружением своих сил в Тихом океане и проводили политику экономического давления на Японию и поддержки независимости государств Юго-Восточной Азии, поэтому императорское правительство в Токио столкнулось с очень серьезной проблемой: как обзавестись альтернативными источниками сырья, не спровоцировав при этом войну с США.

У Японии открывались новые возможности для проведения политики по отношению к этим странам, с помощью которой она могла попытаться достичь условий, необходимых для экспансии, писалось в заключение в инструкции. Выбор тактики зависел от второстепенных факторов: создания и падения кабинетов министров и в особенности судьбы министра иностранных дел Мацуоки. Все это придавало политике Японии «определенный оттенок нерешительности» в глазах Германии и приводило к той «фундаментальной непоследовательности в политике, из-за которой Японии не доверяли и не любили ее во всем мире».

Однако изменчивость японской политики, какой бы неприятной она ни была для ее партнеров, давала, по крайней мере, пространство для маневра и возможность оказывать на Токио давление. Проблема заключалась в том, что Берлину почти нечего было предложить Японии, кроме своих европейских побед, в награду за выполнение немецких требований. Тем не менее давление Германии на Японию не прекращалось. Несмотря на характерные особенности японской политики, линия, которую Германия заставляла ее проводить в 1941 году, была ясной и последовательной. Если говорить кратко, то японцев побуждали захватывать все новые и новые территории. Немцы настаивали на том, чтобы Япония оказывала давление на Индию и Индокитай, атаковала Сингапур, а «позже, когда операция «Барбаросса» захлебнулась, совершила нападение на Владивосток». Немцы хотели, чтобы она двигалась на юг, захватывала источники сырья и чтобы флот Японии своими действиями связал американский флот. Более того, Япония должна была быть твердой и неуступчивой в отношении США. Заключение японо-американских соглашений сорвалось.

Беспокойство Японии по поводу реакции Америки заставляло ее требовать у Германии обещаний, что она будет делать все, чтобы Америка не вступила в войну. Германия уверяла своего партнера, что американская политика в значительной степени представляет собой блеф, и что даже если она вступит в войну, то это ничего не изменит, поскольку США очень слабая в военном отношении страна, а державы оси, наоборот, сильные. Токио дали понять, что Германия не будет провоцировать Америку, но если все-таки США вмешаются, то Германия сразу же выполнит все свои обязательства по договору. Однако в течение года тон немецких советов переменился – теперь Гитлер хотел, чтобы Япония нанесла удар в Азии и тем самым облегчила положение немецких войск в Европе. Гитлер, проводя свою дальневосточную политику, вероятно, не желал японо-американской войны, но он толкал своих партнеров на такие поступки, которые в свете того, что нам известно о намерениях Японии, как раз и привели к развязыванию войны.

В добавление к общим соображениям по вопросу о том, какую политику проводила Германия в отношении Японии в 1941 году, скажем, что немцев особенно интересовали три аспекта японской политики: ее отношения с СССР, планы экспансии на юг и отношения с Америкой. В первых двух американский фактор присутствовал в гораздо меньшей степени, чем в третьем. Но по всем этим трем аспектам Германия оказывала большое давление на Японию, заставляя ее проводить такой курс, который должен был повлиять на положение США.

Мы уже выяснили, что до нападения Германии на Советский Союз у японцев были веские причины стремиться к улучшению отношений с этой страной. Немцам в феврале было заявлено, что японцы не считают себя обязанными участвовать в немецко-советском конфликте. В апреле 1941 года Япония даже подписала с русскими пакт о нейтралитете. Однако этот договор не привел к переброске советских войск с Дальнего Востока на Европейский театр военных действий, чего так боялись немцы, готовившиеся напасть на СССР. После вторжения Германии в Россию в июне 1941 года японцы, как и было оговорено, заявили о своем нейтралитете, который они сохраняли до 1945 года, когда СССР объявил им войну. Несмотря на явное нежелание Гитлера избежать осложнений на Дальнем Востоке, пока операция «Барбаросса» развивалась благоприятно для немцев, Риббентроп прилагал все усилия, чтобы заставить японцев отказаться от своего нейтралитета. Он велел Отту информировать Токио, что с Россией покончено, и настаивать на сотрудничестве Японии в окончательном решении русского вопроса «во всей его полноте и на все времена». Отт должен был сообщить японцам, что Японии не будет прощения, если она не воспользуется предоставляемой ей возможностью обезопасить свой северный фланг и не двинет свои войска навстречу немецким армиям. «Требование дня» было ясным: немедленное нападение на Владивосток. Это станет не только смертельным ударом для России, но и приблизит решающий удар по Англии. Что касается Америки, то Риббентроп не сомневался, что действия Японии против России парализуют любое желание этой страны вмешаться в войну[135].

Но японцы ответили на это, что их движение на юг, которое связывало здесь силы англосаксов, принесет больше пользы, чем вторжение в СССР.

Но Риббентроп не желал отступать. Он пригласил Ошиму на Восточный фронт, чтобы тот своими глазами убедился в неизбежности победы Германии, и велел Отту возобновить давление на Токио с тем, чтобы Япония напала на Советский Союз «чем скорее, тем лучше». Рейхсминистр иностранных дел (возможно, для того, чтобы замаскировать истинную причину немецких требований – замедление наступления на Востоке) все сильнее и сильнее подчеркивал то воздействие, которое нападение Японии произведет на Британию и США. Он опасался, что японцы упустят уникальную возможность обезопасить свой тыл и занять совершенно новое для себя положение – лицом к лицу с англосаксами. Позже, предупреждал он, у Японии будет менее выгодная позиция, чтобы противостоять нападению «усилившихся в военном отношении США». Но ни это, ни возможность «принять участие в решающей битве с большевизмом в Сибири» не тронуло японцев[136]. Они не только не собирались начать войну по требованию Германии, но не осмеливались даже настраивать против себя Америку, нападая на американские корабли, которые доставляли американские грузы во Владивосток. Хотя Мацуока в июне дал кое-какие обещания по этому поводу, в августе Отт упрекнул японцев в том, что они нарушают договор с Германией, пропуская американские корабли в порты воюющей с рейхом страны. Он также заявил министру иностранных дел, что в Вашингтоне создастся впечатление слабости Японии, если она и дальше будет позволять судам приходить во Владивосток целыми и невредимыми[137].