— Гнида! Я за него столько лишних лет отсидел! — бормотал Богачев. — Если бы мерзавца в одной камере со мной оставили, я бы ему этого в жизни не простил! Убил бы погань!

— Богачева перевели на другую зону. Дали строгий режим! — продолжал Валера. — Больше пути этих двоих не пересекались! Хотя нет… Миша говорил, что Богачев пересылал Гузанову малявы с угрозами, которые перехватывали менты.

— Совести у этой мрази нет! — продолжил свои комментарии Богачев. — Я — дурак! Думал, что он хоть свои свидетельские показания снимет. Так нет же! В суде кричал больше всех, что это я убил!

— Неужели на эти записки не обратили никакого внимания? — удивилась я.

— Ирина, да там в записках и не такое пишут! Что же, на все внимание обращать? — ответил Валера. — В общем, замяли это дело и Богачеву назначили срок!

— Всю десятку отсидел! День в день! — промычал Олег Иванович, взглянув с опасением на Костю.

— Конечно, а потом вышел на свободу и отомстил Гузанову! — закончил Валерий. — Слишком жестоко отомстил! К тому же Григорьева подставил! Наверное, все десять лет только о мести и думал!

— Не думал я ни о чем таком! — опроверг предположение Валерия Богачев. — Я после тюрьмы решил начать новую жизнь, устроился на работу. Знал я, конечно, что Гузанов поднялся высоко, но не хотел даже и встречаться с ним! И тут, как назло, на фирму поступил заказ — имитировать взрыв особняка Гузанова.

— И вы решили воспользоваться возможностью уничтожить его? — догадалась я.

— Нет, у меня и мысли такой не было, — ответил Богачев, еще больше вжимаясь в кресло. — Этот поганец даже не узнал меня, когда мы с ним столкнулись лоб в лоб. Я его хитрый взгляд никогда не забуду! Наблюдал за ним практически на протяжении всей работы. Ну… старые воспоминания всплыли в памяти. Осматривая последний раз особняк, перед тем как обложить его мешками с песком, я заметил внутри дома взрывчатку. Но намеренно не обратил на это внимания. Тогда там еще и Доронин ошивался. Я подумал, что это его рук дело, но соваться ни во что не стал.

— Почему? — удивилась я.

— А что, мне больше всех надо было, что ли? — переспросил Богачев, злобно сверкнув глазами. — Надо этой гниде свой особняк взорвать, так пусть и летит все к чертовой матери!

— Почему же вы сразу нам об этом не рассказали? — поинтересовалась я.

— Я думал, что Гузанов все сделал с помощью Доронина и навел вас на Константина Эдуардовича, — ответил Богачев. — Кто ж знал, что Доронин вообще окажется ни при чем?..

— Взрыв особняка на самом деле организовал сам Гузанов, чтобы получить страховку! — подтвердила я.

— Вот это-то меня и взбесило, — продолжал Богачев. — У нас фирма из-за него развалилась. Какой уж тут бизнес у Михалевой! И у меня открылись старые раны. Тут еще и Григорьев подвернулся, так удобно было на него все свалить. Я и машину подобрал, и позвонил из дома Гузановых, где Григорьев постоянно ошивался, и пистолет его подкинул…

— Несправедливо же сажать в тюрьму ни в чем не повинного человека, — напомнила я Богачеву. — Вы же сами были на месте Григорьева.

— А что мне еще оставалось делать? Если бы убийцу не нашли, то рано или поздно вышли бы на меня. Я же не профессиональный киллер, следы заметать не умею.

— Вот это верно! Опыта маловато! — подтвердил Валера. — Теперь вам еще десяточек лет припаяют, если не больше! Будет время посидеть, подумать.

Олег Иванович тяжело вздохнул, и в этот самый момент затрещал звонок, Марина бросилась к двери.

— Откройте, милиция!

Он бежал за мной, не отставая ни на шаг, и я уже чувствовала его прерывистое дыхание, которое боролось за жизнь со стуком моего сердца. Я боялась даже оглянуться, чтобы посмотреть на него. Тоннель был бесконечным и настолько темным, что мне казалось, будто я нахожусь в каком-то другом мире. И вдруг я падаю, точнее говоря, спотыкаюсь обо что-то лежащее на дороге. Ему до меня оставалось всего несколько метров, и я не успеваю встать, чтобы опять броситься в бега. Он приближается ко мне, я это чувствую по его дыханию. Лица не видно! Темно до такой степени, что я даже не разглядела, обо что споткнулась.

— Ха! Ха! Ха! — Зловещий звук разлился по всему тоннелю, и от этого у меня мурашки побежали по коже.

Я попыталась что-то крикнуть в ответ, чтобы заглушить этот смех, открыла рот, но не смогла издать ни звука. Во рту все пересохло, несмотря на то что меня трясло от холода. И тут он навалился на меня всем телом, но я не почувствовала его тяжести. Такое ощущение, что он был как пушинка, хотя он буквально повалил меня на землю и не позволил даже шелохнуться.

Неожиданно я ощутила, что его прикосновение было для меня приятно. Уже через секунду я осознала, что ощущение возникло потому, что тело его было теплым, а я ужасно замерзла. Я вся сжалась под ним, не пытаясь пошевелиться, и вдруг он сжал мою шею руками и начал душить медленно и педантично. Он сжимал все сильнее, а я не могла даже крикнуть, потому что мне уже не хватало воздуха. В ушах звенело, и я слышала только его зловещий смех, сердце усиленно стучало, виски колотило. Набравшись смелости, я вдохнула каплю воздуха и в последний раз попыталась крикнуть, чтобы хоть кто-нибудь помог мне…

— Ирочка, дорогая, — послышался встревоженный мужской голос, от которого я проснулась и открыла глаза.

Володька сидел на кровати рядом, откинув одеяло, и смотрел на меня изумленными глазами, осторожно поглаживая по волосам.

— Что случилось? Ты во сне с кем-то разговаривала, смеялась, а потом тихо закричала, — рассказывал муж, не сводя с меня взгляда.

— Он меня душил, — растерянно бормотала я, кутаясь в одеяло. — Мне холодно.

— Кто? Посмотри, у тебя одеяло плотно охватило шею, — объяснил Володька. — Вот тебе и показалось во сне, что тебя кто-то душит. Я проснулся от того, что ты начала разговаривать, а потом потянула на себя одеяло.

— И что же я говорила? — заинтересовалась я.

Мало ли что может прийти в голову во сне. Многим неординарным людям гениальные идеи приходили именно во сне. Может быть, и я отношусь к их числу? Вот здорово бы вывести какую-нибудь формулу или сделать потрясающее открытие! Уже забыв о том, что буквально минуту назад меня кто-то душил, теперь я хотела знать, что же такое я успела обнаружить в своем подсознании. Я нетерпеливо посмотрела на Володьку, но он разочарованно вздохнул:

— Ничего невозможно было разобрать.

— Как? Ведь я, наверное, говорила о чем-то важном!

Он посмотрел на мою кислую физиономию.

— Ничего важного там не было, — отмахнулся муж. — Я все слышал. Ерунда какая-то!

— И ничего гениального? — расстроилась я.

— Ничего, — спокойно ответил Володька. — Но это даже и хорошо, а то как, интересно, ты могла бы совмещать гениальность со своей прозаической работой. Кстати, о работе. Ты очень вовремя проснулась: через пятнадцать минут нам вставать.