— Я объяснила, почему так поступила! — в сердцах бросает Алисия, в глазах горят непролитые слезы. Кажется, пора тормозить.

— Некоторым поступкам нет оправдания, — чуть мягче говорю я. — Не в нашем положении, Лиса. Ты же не маленькая, и понимаешь, что допустимо, а что нет. Прилюдные истерики унижают нас обоих. Если хочешь иметь право голоса и мое уважение, веди себя достойно. Если хочешь, чтобы я разочаровался в тебе и отступился — используй другой метод, иначе нарвешься именно на то отношение, которое заслуживают твои сольные выступления.

Щеки Алисии пылают, когда я закачиваю отчитывать ее, словно несмышлёного ребенка.

— Я не буду раздеваться перед тобой, — произносит по слогам, с трудом сдерживая закипающие обиженные слезы. Резко отодвигает стул и садится напротив, обхватив себя руками, пряча грудь от моего настойчивого взгляда.

— Соль разъест твою кожу и вызовет раздражение, — заботливо предупреждаю свою несговорчивую избранницу. — Пока ты решаешься, я приму душ первым. Если тебе вдруг станет неуютно, можешь присоединиться, — широко улыбнувшись, поворачиваюсь к Алисе спиной и иду в сторону ванной комнаты. — Обещаю, что до того, как твой желудок наполнится, распускать руки не буду, — как бы невзначай бросаю напоследок.

Захожу за перегородку, и, избавившись от мокрых джинсов, неторопливо встаю под теплые струи. Мысленно начинаю считать.

— Амиран! — на цифре тринадцать раздается испуганный женский вопль. — Тут акулы. Огромные и их много.

Я удовлетворенно улыбаюсь, продолжая водные процедуры, и наблюдая сквозь запотевшее стекло за вскочившей из-за стола Алисией. Продолжаю считать.

— Очень много, Ран, — голос дрожит, набирая высоту. — Весят целую тонну. Клянусь, они что-то замышляют. Вернись немедленно.

Отрицательно качаю головой, включая вторую душевую лейку и жестом приглашая девушку составить мне компанию.

— Ты специально, да? — она начинает делать успехи, проявляя чудеса женской логики. — Конечно, специально! — подпрыгивая от возмущения, Алисия воинственной походкой направляется ко мне. Заходит в наполненное паром пространство, вызывающе смотрит исключительно в глаза и ни сантиметром ниже, рваными неловкими движениям срывает с себя платье.  Злая, как фурия. Прячу победную улыбку за серьезной маской. Нет, я не бешусь от скуки, придумывая себе развлечения. Мне в принципе некогда скучать. Я просто безумно хочу эту взбалмошную упрямую девчонку, но на моих, особых условиях.

— Ну и черт с тобой. Любуйся, — швыряет платье к ногам и, переступив через него, встает рядом, демонстративно отвернувшись в противоположную сторону, которая, к слову, включает интересный угол обзора на спальню. — Все равно тебе ничего не обломится, — а вот последнее было весьма опрометчиво. Нельзя говорить сексуально активному мужчине, с которым ты стоишь голая в тесном душе, сверкая соблазнительной задницей, что ему ничего не обломится. Это откровенная провокация доказать обратное.

— Ты снова забываешься, tatlım, — говорю с предательской хрипотой в голосе.

— Главное ты не забывай, что дал слово не распускать руки, — самонадеянно напоминает Алисия, полагаясь на мое несуществующее благородство.

Я смотрю на ее тонкую талию, которую дико хочется сжать ладонями, вдавить в стену, развести длинные ножки и трахать до дрожи в коленях. В моих или ее — без разницы. Мне ведь ничего не стоит нагнуть ее прямо здесь. Могу и хочу, и даже имею на это полное право. Так какого черта застыл как истукан, жадно глазея на изящное гибкое идеально-стройное тело, завидуя каплям воды, стекающим по атласной коже, вместо того, чтобы засунуть в нее каменный член и получить удовольствие? Шагнув вперёд, я упираю обе руки в стекло, повторяя недавнюю позу в моем зверинце. Знаю, что за воспоминания сейчас мелькают в ее красивой головке. Я держу гребаное слово, сам не понимая, какой дьявол дернул меня за язык, не касаюсь, разве, что дыханием. Она цепенеет, всем телом чувствует исходящую от меня сексуальную угрозу, кожа покрывается мурашками, дрожащие пальцы царапают перегородку.

— Амиран, — жалобно всхлипывает. — Ты обещал.

— Со мной безопасно, Алиса, — рваным шепотом произношу я, прежде чем стремительно покинуть душевую кабинку.

Схватив полотенце, быстро вытираюсь, стоя к Алисии спиной, каждой напряженной до боли мышцей ощущая ее обжигающий взгляд. Накинув белый банный халат, показываю на второй.

— Для тебя тоже есть.  Заканчивай и возвращайся к столу, — бросаю нейтральным тоном и, не оглядываясь, выхожу из душного пространства.

— Спасибо, — робко несется мне в спину.

Сардонически ухмыляюсь. Вряд ли ее вялая благодарность как-то поможет моим ноющим яйцам. Хочется наорать на кого-нибудь, а, как назло, мы тут одни до самого утра, кроме незаметных секьюрити, прикармливающих сверху кусками свежего мяса стаю голодных акул.

Выкурив сигарету и понаблюдав с минуту, как огромные уродливые рыбины соревнуются друг с другом за добычу пожирнее, теряю к акулам всяческий интерес и набираю в телефоне «отбой».

Переходим к следующей стадии.

Доверие.

А потом уже можно смело приступать к заключительной на сегодня.

Соблазнение.

Главное — не перепутать, потому как я на грани взрыва, а выверенный годами контроль стремительно несется к нулевой отметке. Хотел бы сказать, что подобное случалось, что я соберусь, смогу взять себя в руки и быстро доиграть до финала без единого сбоя, но не могу, не уверен. Впервые. И это не просто раздражает и нервирует, я в бешенстве. Мое время рассчитано по минутам, а она продолжает разыгрывать из себя неприступную крепость, хотя в действительности таковой не является.

Непосредственность, дерзость, упрямство, амбициозность и твердые принципы — все это по-прежнему привлекает, возбуждает не по-детски, удерживает интерес, выделяет ее из толпы предшественниц, но носиться с нежными чувствами Алиссии Саадат дольше запланированного я не намерен. Мой выбор сделан много лет назад, и, несмотря на некоторые малоприятные обстоятельства, остается неизменным.

Меня злит, что приходится прикладывать так много усилий, для того, чтобы Алиса увидела очевидное — она моя, и этот факт ничто не изменит. Я искренне пытаюсь сделать все правильно, помочь ей, делая скидку на возраст, на недостатки воспитания и даже на юношескую влюбленность, но я, бл*дь, далеко не благородный рыцарь, готовый ждать, когда прекрасная дама оттает и откроет мне свое сердце. Я, скорее, злой дракон, который сожрет ее сердце, не поморщившись, если она не прекратит оттягивать неизбежное.

Амиран

— Целая стая, Ран. Это точно белые акулы, — Алиса боязливо оглядывается назад. — Были... здесь. Ты же видел?

— Не уверен, что это были акулы, — с сомнением пожимаю плечами. Сохранять серьезноевыражение лица непросто, но я справляюсь, отвлекаясь на поглощение пищи.