– Мы гадаем о том, почему убийца мог прийти в дом жертвы утром, в двадцать минут девятого, оставаться там целый день и застрелить Хелен Ярдли лишь в пять часов вечера, – невозмутимо продолжил Саймон.

– Похоже, что она была застрелена именно тогда, – перебил его Пруст. – Вскрытие дает нам временные рамки в полтора часа: с половины пятого до шести часов вечера. Глухая Берилл Мьюри оказалась права.

– Исходя из того, что мы теперь знаем, зададим вопрос: мог ли убийца делать с Хелен то же самое, что он делал с Сарой Джаггард, только намного дольше? – предположил Саймон. – «Скажи мне правду! Ты убила детей, ведь так?» На что она ответила: «Нет, я невиновна». И повторяла это, покуда хватало сил, но потом поддалась панике. Он требовал от нее правду, если она хочет жить. И Джаггард решила, что нужно сказать, что да, она виновата. Что именно такое признание он от нее ждет. В той ситуации она сказала бы все, что угодно, и она говорит: «Да, я убила детей». А он ей в ответ: «Нет, ты лжешь. Ты не убивала. Ты говоришь мне то, что я хочу услышать. Ты их не убивала, слышишь?! Говори правду!» «Нет, я не убивала их. Я сказала вам, что не убивала их, но вы мне не поверили». «Ты лжешь! Я знаю, что ты убила их! Говори правду!» И так далее.

– И так все восемь с половиной часов? – удивился Сэм Комботекра.

– Душераздирающее шоу, Уотерхаус. Особенно мне понравился маниакальный блеск в ваших глазах, когда вы произносили строчки из роли психопата. Вы можете подробно изложить мне, где вы были в понедельник?

– Почему он так долго измывался над ней? – спросил Гиббс. – Ведь он уже за первые полчаса мог понять, что стоит ему выйти из себя и обвинить ее во лжи, как она тотчас меняет показания.

– Возможно, он думал, что если будет и дальше разыгрывать эту сцену, она поймет: если раз за разом менять свое объяснение, ни к чему хорошему это не приведет. Она не избавится ни от него, ни от своего страха, – сказал Саймон. – Он надеялся, что Джаггард остановится на чем-то одном – или она виновна, или нет, и не станет себе противоречить, независимо от того, чем он ей угрожает. На чем бы она ни остановилась, он будет знать, что это правда.

– И мы оказываемся в царстве фантазии, – съязвил Пруст.

– В подобной ситуации большинство людей не способно мыслить рационально, – заметила Клэр Уильямсон. – Попробуйте остаться спокойным и хладнокровно думать: «Похоже, бесполезно говорить ему то, что он хочет услышать, лучше я буду придерживаться правды».

Саймон с ней не согласился.

– Если кто-то приставит к вашей голове пистолет и станет требовать, чтобы вы сказали ему правду, иначе вам хана, в конечном итоге вы скажете правду. Пытаться лгать, чтобы угодить ему, – бесполезно, добра не жди. Очень скоро страх убедит вас в том, что правда ему известна, и вы больше не осмелитесь ему лгать. – Саймон довольно отметил, что несколько человек одобрительно закивали. – Мы слишком мало знаем об этом человеке и потому не можем не принять во внимание то, что он сам рассказал нам о себе через Сару Джаггард: ему нужна правда и только правда. Он якобы твердил эти слова. Если это тот же человек, который убил Хелен Ярдли – а я думаю, что это он, – то убийца весь понедельник пытался выбить из нее правду.

– И убил ее в пять часов вечера, потому что… – продолжил Рик Лекенби.

– Не добился своего, – ответил Саймон, пожимая плечами. – Возможно, Хелен отказалась ему отвечать. Может быть, она сказала: «Ну давай стреляй, если хочешь, но я тебе ничего не скажу». Или же она сказала ему всю правду, и эта правда ему не понравилась, поэтому он ее и убил.

– И все же я не понимаю, как такое может продолжаться восемь с половиной часов, – возразил Сэм Комботекра. – Ну, час, ну, два…

– Давайте ближе к делу, – одернул их Пруст. – Пока Уотерхаус не добавил к своим фантазиям обеденный перерыв и полуденный сон для убийцы. Фелисити Бенсон, тридцать один год, незамужем. – Он постучал по имени на белой доске. – Известна как Флисс. Живет в Лондоне, в Килберне. Работает в телекомпании «Бинари Стар». Предполагается, что она продолжит работу над документальным фильмом Лори Натрасса, в котором, в числе прочих женщин, рассказывается о Хелен Ярдли. В среду, два дня назад, Бенсон вскрыла письмо, которое пришло ей на работу – на конверте стояло ее имя – и извлекла из него карточку с непонятными цифрами. Она показала ее мистеру Натрассу. Тот бросил карточку в корзину для мусора. К сожалению, в данный момент ее содержимое держит путь к городской свалке. Шансы найти эту карточку нулевые. Мисс Бенсон жива и здорова, но я решил подключить кое-какие ресурсы, чтобы она и далее оставалась в этом же состоянии. Начальство, как обычно, тянет резину. Пока же мисс Бенсон согласилась пожить у своей подруги и не оставаться одной, за исключением тех моментов, когда того требует зов природы, но и в подобных случаях подруга все равно должна находиться рядом. – Пруст сделал паузу, чтобы вздохнуть. – Мне кажется, что этой молодой женщине угрожает опасность.

Похоже, все были согласны.

– Однако, выступив в роли адвоката дьявола, добавлю, что в случае мисс Бенсон мы имеем и вариацию, и связь, – продолжил он. – Карточка – часть некоей модели, но мисс Бенсон нарушает ее. Она до сих пор жива и здорова, и на ее жизнь никто не покушался. По этой причине суперинтендант Бэрроу отказывается дать разрешение на ее защиту. Странная логика с его стороны. Ведь защита, как я понимаю ее, мера превентивная, нацеленная на будущее… Или, будь мисс Бенсон мертва, суперинтендант Бэрроу был бы готов выделить ей защиту?

Снеговик провел рукой по собственной блестящей лысине.

– На данный момент это всё. Не забывая о ранее поставленных задачах, нужно копать дальше в Вулверхэмптоне. Вдруг нам повезет, и мы обнаружим Лысого на записях камер видеонаблюдения. Необходимо также установить изготовителя карточек и место, где их можно приобрести. То же касается ручки и чернил. Первоочередная задача – подготовить заявление для прессы. Да, и вот еще что. Нам нужен телегеничный доброволец, которого можно поставить перед телекамерами. Им будете вы, сержант Комботекра, – сами виноваты. У вас чистые волосы и располагающая улыбка.

– А третья женщина, о которой говорится в документальном фильме Натрасса? – подала голос Клэр Уильямсон.

– Рейчел Хайнс, – подсказал кто-то.

– С ней кто-нибудь связывался, чтобы узнать, не посылали ли ей эти самые цифры? – уточнила Клэр.

Пруст собрал бумаги и, как будто не слышал ее вопроса, отправился в свой кабинет.

– Пусть лучше один из вас объяснит мне – причем быстро и на этот раз по возможности разумно – про Лори Натрасса и Рейчел Хайнс. Где они?

Хитро, подумал Саймон. Спихнуть вину на подчиненных – спешный отчет, который они предоставили Снеговику, был шит белыми нитками, так что Пруст не стал озвучивать его на совещании. Как он мог ответить на вопрос Клэр Уильямсон, когда информации у него кот наплакал? И кто в этом виноват?

Горстка избранных выступила в роли козлов отпущения.

– Я изложил вам все, что знаю, – ответил Саймон. – Натрасс сказал мне, что Рейчел Хайнс живет в Твикенхэме, Ангус Хайнс сообщил, что она у своих друзей, а Флисс Бенсон заявила, что не знает о ее местонахождении. После того первого и единственного разговора с Натрассом я больше не сумел встретиться с ним. Его нет ни дома, ни на работе. Ни на одной, ни на другой.